Клятва похоти и ярости
Шрифт:
— Джио, — выдохнула я, когда он прижался ко мне. Мои бедра двигались сами по себе, стремясь к тому сладкому кайфу, который мог дать только он. Через несколько секунд я уже разваливалась на части, дрожа и цепляясь за него, когда меня захлестывали волны удовольствия. И когда я кончила, все, о чем я могла думать, это о том, как здорово было бы на самом деле трахнуть его.
Он прикусил мою губу, затем поднялся на ноги и посадил меня на свой стол. Его телефон завибрировал на деревянном столе, и он с улыбкой взглянул на экран.
— Этому человеку, например…
Через несколько секунд
— Этот мужчина думает, что может заполучить тебя. — Кроме Джио, был только один мужчина, который думал, что может заполучить меня, и который мог разозлить самого Джио, — Маттео Романо. Истекающий кровью, связанный и беспомощный. Джио заставил меня снова посмотреть на него. — Он может заполучить тебя, Эмилия?
— Никогда.
— И я никогда не позволю ему заполучить тебя. Ты мне доверяешь?
— Да. — Я была удивлена правдой, прозвучавшей в этом единственном слове.
Он погладил меня по лицу, прикосновение было успокаивающим и благоговейным.
— Он не может тебя видеть, но он все слышит. Я собираюсь напомнить ему, что ты принадлежишь мне, и никогда не будешь принадлежать ему.
Маттео боролся в своих оковах, издавая низкое рычание, и я не могла не улыбнуться его беспомощному состоянию. Неужели я действительно собиралась это сделать? При этой мысли меня охватил легкий трепет. Я знала, как работают такие мужчины, как Маттео. Они жаждали чистоты, быть первыми, кто прикоснется, кто возьмет. Что бы ни случилось, Маттео всегда будет знать, что я запятнана другим, что я хочу другого. И все это время он был связан и окровавлен, вынужденный слушать то, чего я никогда ему не дам. Это была не та месть, которой я жаждала, но это было хоть что-то.
Я встретилась взглядом с Джио и кивнула.
— Хорошая девочка, — практически промурлыкал он, прежде чем поцеловать меня. Поцелуй был более грубым, чем предыдущий, собственническим, требовательным, утверждающим.
— Ты моя, Эмилия Донато. — Он произнес эти слова, словно клятву, касаясь моих губ. Я пыталась придумать аргумент, но ничего не пришло в голову, когда его зубы впились в мою шею, а затем он провел теплым языком по ней. Он толкнул меня обратно на стол, его пристальный взгляд впился в мой, словно ожидая, что я остановлю его, когда он стянул с меня нижнее белье.
— Хорошая девочка, — прошептал он, когда я не стала протестовать, и поцеловал меня еще раз. — Я бы никогда не позволил ему увидеть тебя такой.
Я знала, что он этого не сделает.
— Ты собираешься заставить меня кончить, Джио? — Слова прозвучали у меня на языке как чужие. Но я хотела, чтобы он это сделал. Сегодня я больше не могла терпеть поддразнивания.
Он застонал, глаза его сверкали.
— Осторожно. Я сделаю гораздо больше, чем просто заставлю тебя кончить, если ты будешь так говорить.
Он сжал внутреннюю
— Черт, ты выглядишь идеально, крошка.
Я так сильно хотела, чтобы он прикоснулся ко мне, нуждалась в этом. На этот раз я не была связана или скованна; я не могла притворяться, что ничего в этом не было нежелательным. Его прикосновения были подобны яду в моей крови, с каждым грубым прикосновением, каждым резким царапаньем его зубов по моему горлу я все больше и больше подпадала под его чары. Моя сердцевина пульсировала, отчаянно требуя чего-то.
Он наклонился и поцеловал внутреннюю сторону моего бедра, так нежно, но это было похоже на удар молнии по моему телу.
— Скажи мне, что ты моя, Эмилия.
Я покачала головой и не успела предупредить, как его язык скользнул мне между ног.
— Джио! — Черт возьми.
Я оторвалась от стола, когда меня обдало жаром. Его язык идеально обвел мой клитор, сорвав с моих губ череду стонов. Я хотела всего этого, хотела ощутить бессмысленное, ядовитое наслаждение, которое мог предложить только он. Я хотела погрузиться в сладкое забытье, где ничто не могло коснуться меня, и моей дерьмовой реальности не существовало. Он был моей болезнью и моим лекарством.
Я корчилась на столе, на самом краю, когда он остановился.
— Тогда скажи мне, что ты не моя, и я остановлюсь.
Черт.
— Нет.
Он продолжил, на этот раз скользнув двумя пальцами в мою влажную киску. Черт. Он остановился.
— Скажи мне…
— Я тебя чертовски ненавижу, — выдохнула я, и он рассмеялся, обдавая горячим дыханием чувствительные места и заставляя меня застонать от разочарования.
Он снова облизал меня, и я запустила пальцы в его волосы, сильно потянув, как будто могла заставить его дать мне то, что я хотела. Он прикусил внутреннюю сторону моего бедра, и острая боль пронзила нарастающее во мне наслаждение.
— Пожалуйста.
— Скажи это. Скажи, что ты моя, Эмилия, и я вылижу эту сладкую киску и заставлю тебя выкрикивать мое имя, как будто я твой личный бог.
Черт, он был таким грязным.
— Я…
Он нежно поцеловал мой клитор, и все мое тело задрожало от желания.
— Я жду, крошка.
Это были просто слова, слова, которые, я знала, он хотел, чтобы Маттео услышал. Слова, в которые, как я внезапно поняла, я хотела, чтобы Маттео поверил, потому что, даже если бы я не принадлежала Джио, я бы никогда не стала его.
— Я твоя, — выдохнула я.
Он промурлыкал, прижимаясь ко мне, заставляя меня вздрогнуть.
— Снова.
— Я твоя, Джио. — И эти слова не были ложью.
Он со стоном укусил меня за бедро.
— Да, черт возьми, это так.
Затем он погрузил два пальца глубоко в меня и съел так, словно я была его последним блюдом. Я снова распалась на части, выкрикивая его имя, как он и говорил. Я хотела его, ненавидела его, нуждалась в нем. Этот оргазм разрушил все, что было до этого. Он разорвал меня на части и собрал по кусочкам, а его имя было выгравировано на моем сердце.