Клятва похоти и ярости
Шрифт:
Тепло его губ покинуло меня, и я осталась лежать на столе, уставившись в потолок и хватая ртом воздух.
— Черт, ты такая красивая, когда кончаешь, Эмилия.
Я была в полном беспорядке, а он по-прежнему выглядел идеально, костюм по-прежнему был безупречен. Он вытащил свои пальцы из меня, и я сразу же соскучилась по этому ощущению. Он поднес их к моему рту, с силой проведя ими по моим губам. Не сводя с него глаз, я слизывала с него свой вкус, обхватывая языком его пальцы.
Он застонал и закрыл глаза.
— Такая идеальная. Моя. — Когда он поцеловал меня на этот раз, это был медленный и одурманивающий поцелуй, его язык скользнул
Я посмотрела туда, где сидел Маттео, его тело было напряжено. Я почти забыла, что он здесь.
— Хотя ты так мило стонала мое имя, я не уверен, что должен позволить ему жить с этим воспоминанием. — Он посмотрел на жалкое подобие мужчины. — Серхио, наверное, разозлится, если я убью его помощника.
Джио поднял меня на ноги, помог надеть нижнее белье, прежде чем одернуть платье. Затем он поцеловал меня в лоб, задержавшись губами на моей коже, пока говорил.
— Теперь он знает. И если он когда-нибудь снова посмотрит на тебя так, будто хочет заполучить, я сделаю, как сказал, и лично подарю тебе его глаза, моя сладкая крошка.
И с этим ужасным, но в то же время странно романтичным образом, оставшимся у меня в голове, он подошел к Маттео. С мешком на голове я почти могла представить, что он кто угодно, просто безликое тело. Но когда Джио снял его, к горлу подступила тошнота. Он был лицом смерти моей сестры, страшилищем, которого я не могла не бояться. Маттео встретился со мной сердитым взглядом, его зубы стиснули кляп во рту. В таком виде он не казался таким уж страшным. Джио встал между нами, закрывая меня от него.
— Теперь ты точно знаешь, чье имя она будет стонать каждую ночь.
В то время как функционирующая часть моего мозга разозлилась из-за того, что он вообще сказал это — потому что, нет, я не буду стонать его имя каждую ночь, — сексуально озабоченной части нравилось, когда он обладал мной. Может быть, это было просто потому, что он заставил меня кончить. Дважды. Или, может быть, я просто так сильно хотела, чтобы кто-нибудь заботился обо мне.
— Ты не смотришь на нее и даже не думаешь о ее гребаном имени.
Конечно, его встретила тишина. Моя и Маттео.
Джио повернулся ко мне лицом.
— Я знаю, что он что-то сделал с тобой, Эмилия. — Я замерла, а Джио достал что-то из кармана и протянул мне. Нож. — Я считаю, что кровь — это весьма приятная плата за долг. — Он отступил в сторону и махнул рукой в сторону связанного Маттео.
— Джио, я не могу…
— Ты можешь, если хочешь. — Вот так. Если хочу.
Я уставилась на лезвие в своей руке, затем на Маттео Романо, человека, который был монстром во многих моих ночных кошмарах, а теперь был беспомощен. Человек, который, не задумываясь, бил мою сестру снова и снова, который приводил меня в ужас, теперь не мог поднять руку. Я схватилась за лезвие, что-то во мне поднялось, чтобы ответить на зов мести, о котором я даже не подозревала до этого самого момента.
Когда я подошла к нему, то представила заплаканное лицо моей сестры, когда она умоляла меня не спорить с Маттео из-за ее синяка под глазом в тот первый раз, потому что мне было всего шестнадцать и меня бы за это наказали. Я вспомнила, как он разговаривал с моими родителями, словно все они были одной большой счастливой семьей, в то время как моя сестра стояла позади него, словно тень в своем собственном доме. И, наконец, я представила ее
Маттео имел наглость пристально посмотреть на меня, когда я остановилась перед ним.
— Знаешь, я ненавижу тебя за то, что ты с ней сделал. — Я провела пальцем по лезвию, и страх, который я обычно испытывала рядом с ним, пропал. Потому что он был скован или потому что за моей спиной стоял монстр больше и злее. Тот, кто был бы на моей стороне… если бы я захотела. Если бы я ему позволила.
— Ты жалок. Жалкое подобие мужчины, даже по низким меркам моего дяди. — С каждой секундой моя ярость росла, воспоминания, о которых я старалась не думать, которые были слишком болезненными, теперь проносились в моей голове, как картотека. Я хотела, чтобы он умер, но сначала ему нужно было помучиться. Я не хотела, чтобы он выглядел красивым или умиротворенным в гробу, как она, но таким же изуродованным и мерзким, каким он был на самом деле. Мое сердце бешено колотилось в груди, когда я подняла дрожащую руку, а он боролся со своими оковами, когда я прижала кончик ножа к его виску.
— Осторожно. Ты можешь остаться без глаза.
Странное чувство спокойствия охватило меня, когда я провела ножом по его щеке. Медленно, очень медленно. Кровь хлынула и потекла рекой, и это зрелище было подобно обжигающей порции виски, оседающей в моем желудке, или первому сладкому глотку самого изысканного десерта. Приятно. Да. Чистое удовлетворение. Его крики были приглушены кляпом, но я наслаждалась ими. Я вложила каждый дюйм боли, страдания и ярости в кусок металла в своей руке. Он заслужил это. Боль и унижение, ощущение слабости и бессилия. Кровь потекла по его коже, покрывая нож и мою руку, впитываясь в воротник его рубашки. Я хотела большего. Маленький демон на моем плече кричал об этом, требовал, чтобы этого было недостаточно. Я приставила лезвие к его горлу, и он замер, раздувая ноздри от частых вдохов. Его глаза встретились с моими, в них горела ярость и что-то еще — страх. Маттео Романо был напуган.
— Я вижу твой страх, Маттео. И я собираюсь получить от этого такое же удовольствие, как и ты от нее.
Он заставил ее жить в страхе, и никто не помог ей. Никто. Даже я. Слезы защипали мне глаза, и я сильнее прижала нож к его горлу, рука дрожала, под сталью выступила кровь. Рука Джио обвилась вокруг моей талии, теплое дыхание овеяло мою шею.
— Остановись, крошка, — выдохнул он мне в ухо.
— Он заслуживает смерти. — Мой голос дрогнул, и я поняла, что по щекам текут слезы.
— Но ты не заслуживаешь того, чтобы убивать его.
Я повернула голову к Джио, и он свободной рукой погладил меня по подбородку.
— Смерть оставляет след, принцесса. Даже на тех мужчинах, которые этого заслуживают.
Я встретила его взгляд, который был таким открытым, таким честным, словно он дал бы мне все, о чем бы я ни попросила. Словно прочитав вопрос в моих глазах, он повернул меня к себе лицом, отстранив от Маттео.
Он прикоснулся губами к моему уху.
— Я дал твоему дяде обещание. На данный момент. Если ты действительно хочешь убить его, я не стану тебя останавливать. Но обещаю тебе, что убью этого человека вместо тебя, когда все закончится. И я никогда не нарушу данную тебе клятву. — Он отстранился и поднял мою руку, коснувшись губами окровавленных костяшек пальцев, прежде чем вытащить из них нож. — Хорошо?