Клятва вечной любви

Володарская Ольга Геннадьевна

Подобная ситуация повторялась из месяца в месяц – на одежду Шуре постоянно не хватало, а если и удавалось порадовать себя, то лишь мелочью. Поэтому следующей осенью она не стала подавать документы в училище, решила еще годик подождать.

С личной жизнью тоже не ладилось. Шура, естественно, по-прежнему любила Стаса и мечтала выйти за него замуж (понимала уже, что этого не будет никогда – они разного поля ягоды, но ведь мечтать не вредно!). Однако он целый год не появлялся в городе, и она не отказалась бы закрутить роман с кем-нибудь менее блестящим, но более к ней расположенным. Шуре так хотелось, чтоб наконец полюбили ее! Но желающих что-то не находилось. Правда, от этого она страдала гораздо меньше, чем от разлуки со Стасом…

Когда

в школьные годы его семья переехала в другой район города, это была еще не беда. Шура каждый день видела своего принца на уроках, а во время долгих летних каникул садилась на старый-престарый велосипед и гнала на нем в коттеджный поселок. Заставала Стаса редко, но если выпадало такое счастье, они проводили вместе почти весь день. Катались на тех же велосипедах или с тарзанки прыгали, купались, в бадминтон играли. Стас относился к Шуре как к другу, причем бесполому. Он не видел в ней девушку и частенько рассказывал о своих пассиях (знал бы он, какие страдания причиняет!), но Шура была согласна и на такие отношения. Главное, что они были вместе, она видела его, касалась, разговаривала с ним, а после, в разлуке, смаковала воспоминания о проведенном со Стасом дне, и одно это наполняло ее сердце покоем.

Но по окончании восьмого класса все изменилось. Стас ушел из их школы. Когда Шура узнала об этом от одноклассницы, села на велик и помчалась в поселок, чтобы все разузнать, но своего принца не застала. Его мама сказала, что Стас уехал в спортивный лагерь, оттуда поедет сразу к бабушке, а потом они всей семьей отправляются в Сочи. «Ты, девочка, больше не приезжай, – сказала тетя Оля на прощание, и во взгляде ее читалась неприязнь. – Осенью Стасик в другую школу пойдет, у него там новые друзья появятся… – И, многозначительно помолчав, закончила свою речь обидной репликой: – И вообще, не пристало девушке навязываться!»

После этого Шура забрала документы из школы и подала их в ПТУ. Но к коттеджу Стаса все равно несколько раз ездила. И летом, и осенью. А зимой пешком ходила по заметенным снегом тротуарам. Но Стаса застать ей так и не удалось.

Потекли тоскливые дни без него. Шура жила лишь мечтами. А когда ей исполнилось шестнадцать, захотелось полноценных отношений с мужчиной. Пусть бесстрастных с ее стороны, но восторженных с его. Шура представляла, как парень, который ее полюбит, будет дарить ей цветы, обнимать, шептать на ушко комплименты, как они будут гулять, взявшись за руки. А лучше – пусть он носит ее на руках, это так романтично!

Шура начала присматриваться к окружающим ее парням, но была разочарована: среди них не было ни одного достойного. Что, собственно, неудивительно, поскольку выбор был очень ограничен: она больше контактировала со взрослыми мужиками (слесарями из ЖЭКа или водителями), а с молодыми людьми общалась мало, если только с соседями или бывшими одноклассниками. Один из последних, Олежка Яшин, попытался с Шурой заигрывать, но представить его в качестве своего кавалера она решительно не могла. И дело было не только в том, что он был из породы как называемых «чуханов», но еще и в его безнадежной влюбленности в Катю Старкову. Нет, ей был нужен парень, сердце которого свободно – до той поры, пока его не займет она, Шура.

Федора Пронькина, с которым они частенько трепались в автобусе, возвращаясь с работы, она также не брала в расчет. Хотя тот был гораздо интереснее Олега. С возрастом он, правда, стал однозначным шатеном, но это не очень его портило, лицо оставалось таким же приятным, и поговорить с Федей было о чем, но не чувствовала Шура в нем мужественности. Как был он для нее чем-то вроде подружки в штанах, так и остался. Ко всему прочему она не любила парней, которые не умеют пить. А Пронькин был как раз из их числа – на грудь принимал редко, но когда случалось, быстро хмелел, становился совершеннейшим идиотом, и его почти сразу начинало рвать. Ну, разве это по-мужски?

А вот другого одноклассника,

Петьку Кочетова, она не отказалась бы иметь в кавалерах. Он, как и Шура, ушел после восьмого класса в ПТУ, которое, едва получив автомобильные права, бросил. Со старшими товарищами он угонял мотоциклы и мопеды и разбирал их на запчасти, поэтому деньги у парня имелись, что позволяло ему одеваться в настоящую «варенку» и курить сигареты «Кэмел». А еще Кочет ходил в качалку и был сложен, как Аполлон. Лицом вот только не вышел, но репутация «плохого парня» с лихвой это компенсировала. В общем, многие девушки на Петю заглядывались, и Шура не была исключением, да беда в том, что Кочетов своими ровесницами не интересовался. Он связывался исключительно с женщинами на семь-десять лет старше себя, предпочитая их ломакам-малолеткам, с которыми мало того, что замучаешься ухаживать, чтоб уложить в постель, так еще и в койке со скуки помрешь. То ли дело разведенки – они и выпендриваться долго не будут и в сексе класс покажут.

Однако именно благодаря Петьке Шура познакомилась со своим первым ухажером. Звали его Андрюхой. Они вместе с Кочетом учились в ПТУ. Когда парня поколотили ребята из соседнего поселка, Петя привел его к Шуре, чтоб она смыла ему кровь и рубашку порванную зашила. Та сделала все, о чем просили. На следующий день Андрюха явился ее отблагодарить. В качестве благодарности были преподнесены бутылка «Алиготе», шоколадка и пачка «Родопи». Совместными усилиями подарки они употребили, после чего Андрюха стал к Шуре приставать. И ладно бы просто с поцелуями лез, против них она ничего не имела, так ведь лифчик взялся расстегивать и юбку задирать. Шура дала ему от ворот поворот и объяснила, что ЭТО сделает только с тем, кто ее полюбит. Андрюха намотал ее слова на ус и в следующую встречу стал твердить о своих нежданно вспыхнувших к Шуре чувствах. Она, естественно, поверила не сразу. Но спустя месяц, когда Андрюха доказал свою искренность (погулял с ней при луне и перенес ее через лужу), Шура позволила ему лишить ее девственности, после чего любовный пыл кавалера несколько поостыл, но не угас. Андрюха не перестал к Шуре захаживать, но уже крайне редко, пока ей самой его визиты не надоели и она не изгнала его из своей постели навсегда.

По проторенной Андрюхой дорожке пошли другие, не менее охочие до секса. Теперь от поклонников у Шуры отбоя не было. Одно плохо – их любви хватало ненадолго. Получив свое, парни устранялись, оставляя Шуру в недоумении. Она не понимала, как такое возможно: еще вчера говорил, что без ума от нее, а сегодня даже не замечает…

* * *

В их городе открылся бар. Событие было столь занимательным, что его осветили в местной газете. В заведение, не имеющее названия (одно слово «бар» на всех действовало магически), сразу потекли посетители. Особенно популярен он был среди «золотой» молодежи города. «Серебряная» тоже туда захаживала, но редко. А все из-за высокой стоимости входного билета и дороговизны напитков, там продаваемых.

Шура, не относящаяся даже к «бронзовой» молодежи, ни разу в баре не была, но мечтала туда попасть. И для этого копила деньги. Только копились они медленно Та немногая наличность, которая у нее появлялась, была честно заработанной – Шура сдавала родительские бутылки и мыла полы в подъездах соседних домов. Наконец достаточная сумма набралась, и Шура стала готовиться к походу в бар.

Первым делом она осветлила волосы. Вообще-то они у нее и так были светлыми, но ей не нравился их оттенок: как прелое сено. После обработки гидроперитом волосы стали белыми (правда, частично отвалились, но Шура особенно не расстроилась, потому что придумала их зачесывать и полученный пучок цементировать сладкой водой). Потом Одинец сварила модную перламутровую помаду: взяла обычную, растопила в ложке, добавила туда серебрянки и – вуаля! – перламутровая готова. А губы обвести можно не косметическим, а самым обычным художественным карандашом…