Клятва

Костылева Мария

— Убери грабли, — прошипела она, чувствуя, как нечто невидимое горит меж лопаток. А в глазах её промелькнула, видимо, тень белоборских болот, потому что пытавшийся поймать её взгляд Грапар внезапно отдёрнул ладонь, словно ожёгшись.

Макора же всерьёз взялась за подготовку Эльи к балу. Она действительно одолжила Элье свою портниху, причём не какую-то, а из успешного модного дома, где работали люди с незапечатанным даром. Раньше бы Элья была на седьмом небе от счастья, теперь же, доведённая советами Макоры насчёт того, как вести себя с Грапаром на балу, только сказала, скрывая злорадство:

— Я

хочу платье с открытой спиной.

Элье повезло, и Макора увидела её спину тогда, когда заказ был почти готов — зашла во время примерки. Холодно заметила, поджав губы:

— Не скажу, что я довольна выбранным тобой фасоном.

— Считаете, мне нужно стыдиться этих шрамов?

— Считаю, что Грапару лучше их не видеть до поры до времени.

— Почему же? Пусть видит. В конце концов, это его работа.

Элья заметила, как красивое лицо колдуньи на миг исказила ярость — однако Макора быстро взяла себя в руки.

— Элья, в самом деле, это ведь не ты! Ты не должна мстить! Мы ж говорили с тобой об этом. Вспомни, как ты стояла возле беседки Халитху, вспомни себя!

«Проклятая лицемерка», — подумала Элья, делая вид, что начинает немного сожалеть о своём выборе.

Впрочем, в остальном платье было выше всяческих похвал. Изумительно гладкая алая ткань, облегая фигуру, струилась до самого пола, и при каждом шаге юбка едва уловимо колыхалась, словно от ветра.

— Ты затмишь всех, — пообещала ей довольная Макора. И спросила у портнихи: — Завтра к обеду всё будет готово, я надеюсь?

Завтра к обеду… а вечером бал. Интересно, как они на этот раз оправдают отсутствие Панго?

После примерки Макора повела её в свою комнату, которая так же, как и комната Эльи, находилась на третьем этаже.

Комната была светлая, с большим количеством драпировки — восхитительные небесно-голубые ткани с золотым шитьём были повсюду, создавая ощущение, будто за ними прячется ещё пространство, потайные уголки, где стоят какие-нибудь диванчики или чайные столики. Однако Элья, три года прожившая во дворце, где покои часто оформлялись подобным образом, была уверена, что это обманка.

Каково же было удивление девушки, когда Макора, усадив её в удобное белое кресло, отодвинула одну из шторок — и за шторкой оказалась дверь. Медленное движение ладонью, легонько всколыхнувшийся воздух, словно взмахнули невидимым покрывалом — потом ещё одно движенье, замок щёлкает, ручка поворачивается сама собой, а за нею…

— Ого, — вырвалось у Эльи. Даже с того места, где она сидела, было заметно, как в свете моментально зажёгшегося кристалла внутреннее пространство комнаты вспыхнуло тёплым золотым блеском. Девушка даже подскочила на месте — впрочем, не столько от удивления, сколько от желания немедленно вбежать в эту комнатку, предварительно оглушив колдунью стоявшим на маленьком столике канделябром. А потом скрыться — вместе с зеркалом, которое, несомненно, лежало внутри.

Её пальцы непроизвольно сжали амулет Герека, спрятанный под одеждой.

— Это всего лишь отделка, — улыбнулась ей Макора, обернувшись на пороге. — Но здесь я храню и дорогие для меня вещи… в том числе, драгоценности.

Вскоре она извлекла из недр своей маленькой сокровищницы небольшую бархатную шкатулку.

Изобразив

вежливую заинтересованность, Элья стала разглядывать предложенные ей золотые серёжки и браслет, однако мысли её были ещё дальше от бала, чем раньше.

Она думала о том, как будет красть зеркало, если двери Макориного тайника защищены магией.

***

Всё-таки Сакта-Кей мало чем уступал дворцу по оформлению. Возможно, конечно, в те времена, когда здесь сидел в заточении Панго, особняк не выглядел столь шикарно, но если и так, то за последний год приспешники мятежного принца сделали всё возможное, чтобы превратить это место в достойную резиденцию. Вряд ли обошлось без магии — всё-таки на подобную работу обычно уходят годы.

Большой Зал был украшен мраморными колоннами. У дальней стены, на возвышении, стоял трон — винно-красный бархат, причудливая резьба, позолота. На узорчатом потолке висели хрустальные люстры, рассыпая блики от сотен световых кристаллов, которые, в свою очередь, отражались в огромных зеркалах; на специальных подставках стояли вазы из редких полудрагоценных камней, а паркет под ногами был собран не менее, чем из пяти разных пород дерева, в том числе, чёрного, которое в Татарэте считалось самым дорогим.

Такая роскошь искренне поразила Элью — но не только роскошь. Убеждённая, что на бал придёт довольно скромная компания избранных придворных, девушка с изумлением обнаружила, что зал полон народу. Причём слово «скромный» было бы для описания гостей наименее подходящим. Шелка и бархат, блеск бриллиантов, тонкие ароматы духов. Элья, уверенная, что всех сразит наповал своим ярким платьем, была вынуждена признать, что ничуть не выделяется среди дам, разодетых в пух и прах. Тем более, что оттенки красного, очевидно, были в этом сезоне самыми популярными.

И тем не менее, когда Элья шла по залу, она слышала за собой шёпоток. Её шрамы, открытые специально для Грапара, теперь, похоже, должна была увидеть вся Кабрия.

Ну что ж, пускай.

Элья распрямила спину и гордо прошествовала к столикам, слегка подняв уголки подкрашенных губ — в последнее время улыбка стала получаться куда лучше.

— Элья, — вполголоса позвал её Грапар, когда она делала вид, что выбирает закуску. Есть, на самом деле, не хотелось. — Что с твоей спиной?

— О, считай, что это следы моих вырванных с мясом крыльев, — язвительно отозвалась девушка. При виде встревоженного лица Грапара её начала разбирать злость — всё больше и больше. Интересуется он, видите ли! — Или ты думал, что я вернусь прежней?

— Элья, я…

— Помолчи лучше, не порть мне вечер.

Так и не взяв ни одной из множества изысканнейших закусок, Элья развернулась и демонстративно уселась на обитый бархатом диванчик. Она была уверена, что Грапар обязательно последует за ней, однако тот уже скрылся из виду.

Заиграли музыканты — небольшой оркестр, нанятый, по-видимому, в Бельзуте. За белым роялем, на удивление, сидел не Мароль, а какой-то другой пианист. Должно быть, Маролю, который вроде как теперь был приближённым к «государю Панго», не пристало играть на танцульках. Впрочем, какие танцульки… самый настоящий бал, ничем не уступающий королевским. Но в любом случае…