Ключ к полям
Шрифт:
Жаба, распустив губы, покорилась: подняла шелковую хламиду, обнажив коренастую ногу в черном чулке.
— Смотри, — не унималась Саша, тыча грязным ногтем в протянувшуюся от рыхлой ляжки до колена стрелку, под которой рдела свежая царапина. Руки у Саши были тонкие и нежные, с выступающими косточками на запястьях.
— Ого, — округлила рот Улялюм.
Ее бледная фарфоровая соседка со взглядом прерафаэлитской Офелии даже присвистнула.
— Ну, что вы теперь скажете? Что я истеричка? Что вечно лезу на рожон? Я молчу, хотя эта псина бросается на меня всякий раз, как я появляюсь у стойки. Я ни слова не сказала, когда он чуть не порвал мне ботинок. Я стерпела даже,
— Он просто ревнует, — продолжала умасливание Улялюм.
— А мне насрать на его ревность! — бушевала Саша.
— Са-а-ш… — мямлила Жаба.
— Что Саш? Когда он тебе ногу прокусит, тоже будет Саш?
— Ну хорошо, — вздохнула Улялюм и положила пухлую руку ей на плечо, но та злобно высвободилась. — Хорошо. Только давай я с ней поговорю. Спокойно, без скандалов…
— Если она не уймет своего уродца, я его собственными руками удавлю.
Во все продолжение ссоры я нерешительно топталась в двух шагах от беседки. Грозная Саша первой меня заметила. Отложив на блюдце изуродованный, со следами ее мелких жемчужных зубов сахарный кубик она сказала:
— Вам чего?
— Я ищу Бипа, — пролепетала я.
— Жужа! — расплылась в улыбке Улялюм. — Как хорошо, что ты пришла! Это Жужа, лучший друг Бипа.
— Я не…
— А это Соня…
— Жаба, — вклинилась Саша.
— Соня, Саш и Лора.
Анемичная Лора добродушно мне улыбнулась. Тонкая и невесомая в своем сине-зеленом летящем платье, похожая на птичку (сойку?), она была за этим столиком средоточием тепла и доброжелательности. За бушующей Сашей она наблюдала краем ярко-синего глаза, отстраненно, с искрой юмора и едва заметной, тайной какой-то своей печалью. Гофрированные лепестки искусственной зеленой розы незаметно переходили в гофрированные локоны ее коротко остриженных, светло-русых волос.
— Проходи. — Улялюм засуетилась, попросила у официантки еще один стул и усадила меня между собой и Лорой. Саша смерила меня презрительным взглядом и, фыркнув, уставилась на сцену, откуда лился который-уже-по-счету романс Иванны.
— Что будешь пить?
— Спасибо, ничего. Мне нужен Бип.
— Она будет пить абсент, — даже не взглянув в нашу сторону, отрезала Саша.
— Ты ведь уже пробовала абсент? — забеспокоилась Улялюм.
— Нет.
— Тем более, — гнула свое Саша.
— Ну ладно, — протянула я, словно кого-то интересовало мое мнение.
— Ты не должна пить, если не хочешь. Для «зеленой ведьмы» нужен особый настрой, — сказала Лора. Вблизи ее кожа казалась засушенным, истончившимся от времени лепестком. Она была такой тонкой, что сквозь эти прозрачные покровы можно было рассмотреть все хитросплетения вен и артерий. Когда Лора улыбалась — вот так, как сейчас, — воздух вокруг нее слабо потрескивал.
Саша подозвала пробегавшую мимо Коломбину, и спустя несколько минут та уже колдовала с полынным змием, поджигая над рюмкой уложенный на перфорированной узорчатой ложке кубик сахара и разбавляя чудесное зелье водой.
— А Саша пьет неразбавленный, — сказала Улялюм.
— Конечно. Ваша сладенькая жижа не для меня.
— И Марина тоже пьет неразбавленный, — шепнула мне Улялюм, кивая в сторону беседки напротив, где в компании рюмки и бутылки сидела темноволосая, очень худая женщина с пустым взглядом.
Обвив себя костлявыми руками, отгородившись от огней, песен, пестрых ромбов, обособившись от всех нас в своей герметичной зеленой раковине, она не сводила глаз со сцены.
С моим полынным зельем тем временем произошли чудесные
— Ну как?
— Да подожди ты! Дай человеку прийти в себя.
Поначалу ничего не произошло: реальность не сместилась, третий глаз не открылся, было очень горько и мерзко, несмотря на сахар и изрядное количество воды. Но вкусовые эффекты тут же отступили на второй план перед визионерскими (желтыми и рваными по краям) и странным ощущением чего-то чужеродного и живого, неторопливо пробивающего себе дорогу внутри моего тела. Эта теплая горечь, этот подвижный яд не был ни настойкой, ни феей, ни галлюциногенным веществом, — он был самомостоятельным, мыслящим организмом, со своим мироощущением и миронеприятием. Пока он изумрудным дымом клубился внутри меня, было мгновение, выпавшее из стройного ряда секунд, смазанная вспышка, подготовительный выдох перед полной остановкой дыхания, когда изъяли и тут же водрузили на место фокус, земное притяжение, круговот веществ и мыслей. Ощущение сродни тому, что чувствует человек, спрыгнувший вниз головой с моста и у самого асфальта притянутый обратно эластичной веревкой. Словно вам показали нечто запредельное, даже впустили туда, но сразу же выдернули, не дав осмотреться в зеленой, мутной, вязкой и бесконечно притягательной глубине.
— Это какая-то смертельная встряска, — проговорила я, медленно приходя в себя.
— Восхитительная смерть! — подхватила Улялюм.
— Смертельная тоска, — фыркнула Саша.
— О! Ты на верном пути! — рассмеялась Лора.
— Может, еще рюмашку? — сощурилась Саша.
— Нет, пока достаточно. — Я осторожно прислушивалась к тому, что теперь было внутри меня.
— А в чем, собственно, дело? Зачем тебе Бип? Что-нибудь случилось? — закуривая, спросила Лора. Пальцы у нее были тонкие, слегка желтоватые, с коротко остриженными ногтями.
— Что случилось?
— Ну да, что случилось?
— Абсента больше не нужно, — хихикнула Улялюм.
— Да нет, все в порядке. Я просто… прислушиваюсь. — Я не была пьяна, скорее наоборот — с головокружительной быстрой трезвела, размагничивалась, развинчивалась, словом, что-то теряла, без малейших сожалений об утраченном.
— А я и так знаю, что произошло. Наверняка что-нибудь с Чио, — хмыкнула Саша.
— Да, ты угадала.
— Что, опять истерика? — спросила желтощекая Улялюм.
Я промолчала.
— Ты одна приехала?
— Нет. Там Лева, на улице…
— А что же он не зашел? — весело прищурившись, спросила Лора сквозь сизую пелену дыма.
— Он… — Черт, что бы такое соврать?
— Он боится, — отозвалась Саш, не отрывая взгляда от сцены.
— Тебя, что ли? — ухмыльнулась Улялюм.
— Меня.
— Но ведь… Тим говорил… Сюда, кажется, мужчин не пускают, — брякнула я.
Все переглянулись, даже в стеклянном взгляде безмолвной Жабы промелькнуло подобие мысли, и дружно расхохотались. Я почувствовала, что густо краснею.