Ключ к убийству
Шрифт:
– Мы вместе начинали нашу продюсерскую деятельность. – Долан подвинул вазочку с печеньем поближе к Франсуа. – Мы тогда были гораздо моложе и существенно глупее. Вы, вероятно, в курсе, что сначала мы продюсировали мюзиклы. Сегодня я бы не решился на такую авантюру. А тогда… Мы вместе искали деньги для первой постановки. Проводили кастинг. До сих пор не понимаю, почему мы решили, что из нас выйдут продюсеры. Но, как ни странно, все получилось. А ведь в случае провала мы бы стали банкротами, – констатировал Долан и повернул одну из рамок на столе так, чтобы Франсуа мог рассмотреть снимок. На фото совсем молодой, счастливый и, по всей видимости, не вполне трезвый Ксавье Седу обнимал за плечи Альберта Долана. – Не думайте, что я хранил эту фотографию здесь вечно, – пояснил Долан, – вообще-то, она лежала в ящике моего стола, но теперь, когда Ксавье больше нет, – его голос сломался, – поздно играть в гордость и принципиальность.
– Почему вы перестали работать вместе? – спросил Франсуа, гася улыбку.
– Седу захотел продюсировать рок-музыкантов, – развел руками Долан. – Мир мюзиклов стал ему неинтересен.
– Была конкретная причина? – аккуратно пробирался вперед Франсуа, стараясь выбрать верный тон и правильные слова.
– Была, – побарабанил
– Он стал причиной разногласий между вами? – уточнил Франсуа.
– Не совсем, – нехотя признался Долан, – скорее он оказался последней каплей, хотя я и не люблю банальные выражения. Но, собственно говоря, мы с Ксавье к тому времени уже накопили багаж претензий и порядком охладели к совместной деятельности. Такое часто бывает между партнерами, проработавшими вместе слишком долго. Это можно было исправить, наверное, но все случилось как случилось. Мне, безусловно, хотелось бы малодушно обвинить в этом кого-нибудь, но перекладывать на других вину за собственные промахи слишком легко.
– Расскажите мне подробнее о том, как вы встретили Анжело Бертолини, – попросил Франсуа. Долан перевел взгляд на окно.
– Это была наша последняя совместная поездка в Италию, – начал он не спеша, словно разминаясь перед долгим забегом. – Нас с Ксавье пригласили принять участие в качестве членов жюри в каком-то местном песенном конкурсе в Бари. Из тех, чьи организаторы не могут позволить себе присутствие настоящих звезд и довольствуются теми, кого как бы знают, но на кого совершенно плевать. После конкурса у нас оставалось еще несколько свободных дней, которые было решено посвятить отдыху. Я предпочитал останавливаться в дорогих отелях, где можно насладиться роскошью и приватностью. Но Ксавье захотелось приключений. Возможно, у него начался кризис среднего возраста. Он предпочел арендовать машину и хаотично колесить по всей Италии, забираясь порой в такие места, о которых я и слыхом не слыхивал. Я, несомненно, предпочел бы полистать газету в теньке у бассейна, поэтому настроение у меня было паршивым. Но Седу, вместо того чтобы пойти на компромисс, продолжал мучить меня долгими переездами и плохими гостиницами. Уж не помню, как нас занесло в Триджано. Маленький и абсолютно неинтересный для туристов городок. Далековато от моря. Делать там абсолютно нечего. Но Ксавье уперся и настоял, чтобы мы переночевали. Вечером, после осмотра немногочисленных, не привлекающих особого внимания достопримечательностей, мы шлялись по центру. Погода была отличная. Мы неплохо поужинали и выпили достойного вина. Мое плохое настроение потихоньку испарялось. А потом… откуда-то донеслась песня. Я не люблю высокопарных слов и цветистых описаний, но музыка, которую мы услышали в тот вечер на главной площади Триджано, была… поистине божественной. – С этими словами Долан откинул голову на высокую спинку кресла и прикрыл глаза, словно вспоминая тот вечер в Италии. – Она была не похожа на то, что обычно поют уличные музыканты. Чистый сильный голос пел под гитару о любви к Господу Богу и призывал людей стать добрее и лучше. Мы с Ксавье пошли на звуки этой музыки и вскоре увидели на площади двоих в плотном людском кольце. Монахиня держала в руках ящик для пожертвований на нужды какого-то монастыря. Рядом с ней, привлекая внимание прохожих, пел молодой человек. На вид ему было лет семнадцать. Он был худ, и не сказать, что очень привлекателен: типичный итальянец с патлами, давно не знавшими ножниц и расчески. Нос, великоватый для такого лица, живые карие глаза. Но все это было не важно, потому что внутри парня горел огонь. Это не был церковный псалом, это скорее была рок-баллада. Парень славил Бога так, будто признавался в страстной любви девушке. Люди, спешившие до этого мимо по своим делам, останавливались как завороженные, и под конец этого импровизированного выступления толпа собралась приличная. Я заметил, как загорелись глаза Ксавье. Я видел такое несколько раз. Это значило только одно – в его голове зарождался новый проект. Мы дождались, пока парень допоет, и следом за другими людьми положили монахине в ящик для пожертвований несколько купюр. Когда толпа рассеялась, Ксавье подошел к парню и заговорил. Мальчишка не знал французский, а Седу хреново изъяснялся по-итальянски. Но этого было достаточно, чтобы понять, что парню никакие не семнадцать, а все двадцать пять лет. Он поведал, что сирота и вырос в приюте при монастыре, а потом остался там жить и работать, так как идти ему было абсолютно некуда. Музыке парень специально не учился, разве что давным-давно, в детстве с ним занимался его отчим. Но он был одним из тех талантливых самоучек, которые запросто дадут фору любому певцу, проучившемуся музыке всю жизнь. Он рассказал, что играет на многих музыкальных инструментах, и сам сочиняет музыку, но его основная работа в монастыре – играть на органе во время церковных месс. Звали парня, как вы уже поняли, Анжело. Анжело Бертолини. Он все время улыбался. Эта счастливая улыбка не сходила с его лица ни на миг. Я украдкой наблюдал за Ксавье и видел, как улыбка этого паренька перетекает на его лицо. Серьезный и циничный Седу, разговаривая с парнем, и сам стал улыбаться как идиот. Потом Ксавье поинтересовался, не желает ли тот приехать в Париж на прослушивание, но парень вдруг замялся и сказал, что должен спросить разрешения у настоятельницы монастыря. Сам он решить такой вопрос почему-то не мог, несмотря на свой возраст. Что-то бормотал про благословение. Время было уже позднее, и мы договорились встретиться на следующий день. Вечером у нас с Ксавье состоялся неприятный разговор. Видимо, за несколько дней в нас обоих накопилось раздражение, и мы поругались. Я сказал, что парень кажется мне странным и инфантильным. Что у него дурацкая улыбка. Что глупо приглашать на прослушивание человека, даже не говорящего по-французски. Что это не формат, и я не знаю, в какой из наших мюзиклов Седу собирается его впихнуть. Скорее всего, я ревновал. Положа руку на сердце, я, конечно же, видел, что пацан долбаный гений. Ксавье в ответ уперся и сказал, что, если это не формат, он готов сделать под парня специальный проект. Слово за слово, мы разругались в пух и прах. А на следующий день Седу пошел на встречу к матери-настоятельнице один. Его долго не было. Вернулся он мрачнее тучи и только к обеду. Рассказывать мне ничего не стал. Я решил, что он дуется на меня, но скоро понял, что он в глубоком раздумье. К вечеру мы все же помирились. Ксавье признался, что с парнем не все так просто.
– Эта история сильно отличается от той, что печатали в свое время газеты. Насколько я помню, в группу был проведен официальный кастинг. Было прослушивание, на которое явилось огромное количество претендентов, – напряг память Франсуа, – впрочем, я не поклонник и могу ошибаться.
– Нет, вы не ошибаетесь. Кастинг и в правду был. Но этот отбор – огромная мистификация, которую устроил Ксавье, – поморщился Долан. – На самом деле на кастинге отобрали единственного участника группы – Оливье Робера. Все остальные уже были подобраны и утверждены, хотя заверялось, что всех участников группы Ксавье нашел на том прослушивании. Насколько я знаю, Анжело, Нино и Жерар даже приходили на это прослушивание и выступали на нем. Но это была простая формальность. Для журналистов, так сказать. Ксавье вообще создал много тайн вокруг группы. Вы, например, в курсе, что он изменил возраст Анжело? По официальной версии, на момент создания группы Анжело было двадцать лет. На деле, настолько я помню, все двадцать пять, а то и двадцать шесть. Кроме того, придумал ему звучный псевдоним – Ангел.
– Но зачем так много тайн? – не понял Франсуа.
– Ну, возможно, он хотел запутать следы и скрыть какие-то факты из биографии Анжело. Ведь было же что-то, из-за чего Ксавье сомневался в самом начале. Смею предположить, что, прежде чем мой давний друг все-таки решился пригласить маленького гения в Париж, он провел не одну бессонную ночь в раздумьях. Не исключено, настоятельница монастыря рассказала ему что-то, что следовало тщательно скрывать от прессы. Но я могу только строить догадки, а Ксавье уже не спросишь… – побарабанил пальцами по столу Долан.
– Вы помните название монастыря и имя его настоятельницы? – спросил Франсуа, хмурясь и делая пометки в блокноте.
– О, это было очень давно. Имени матери-настоятельницы я вам не скажу. А монастырь… кажется, он там всего один. Google вам в помощь, молодой человек.
Франсуа кивнул.
– А почему Ксавье решил создать группу? Ведь если Анжело был таким талантливым музыкантом, разве не логичнее было сделать сольный проект? – задал он следующий вопрос. Долан раздумывал некоторое время, прежде чем ответить.
– Не скажу наверняка. Я сознательно не интересовался этим проектом. Я хотел дать Ксавье понять, что мне это неинтересно и я в это не верю. Я говорил ему, что это неформат и проект не принесет коммерческого успеха. Мне казалась смешной идея, что четверо накрашенных мужиков, исполняющих странную, пусть и очень мелодичную музыку, могут кого-то заинтересовать. Как показало время, я оказался неправ. Проект стал для Ксавье звездным часом. Но из-за своего безразличия я мало что знаю. Могу только строить предположения.
– Я могу услышать эти предположения? – настаивал Франсуа.
– Вы правы в том, что безусловной звездой этой группы был Анжело. Ксавье всех остальных музыкантов подбирал под него, – вздохнул Долан, ища нужные слова, – и сначала я думал, что Ксавье хочет таким образом «оттенить» Ангела. Заставить его заиграть всеми красками, словно яркий бриллиант – венец в диадеме, в окружении других камней поменьше, но позднее я изменил свое мнение. Видите ли, я все-таки неплохо знал Ксавье, и он был не только продюсером и музыкантом, но, вне всякого сомнения, прежде всего коммерсантом. И ответ на ваш вопрос, вероятно, кроется в том, что он не был до конца уверен в Анжело. Ведь мой бывший партнер вкладывал огромные деньги и колоссальные усилия в раскрутку нового проекта. Возможно, он решил подстраховаться. Если бы Анжело пришлось уйти из группы, его можно было на худой конец заменить другим солистом. Понятно, что популярности группе это не прибавило бы, но позволило бы продолжить существование и перепевать старый репертуар. Заменить солиста в группе можно. Заменить сольного певца – нет.
– Был конкретный человек, которого, по вашему мнению, Седу готовил на место Анжело в случае чего? – поинтересовался Франсуа, вертя карандаш в пальцах.
Долан поскреб подбородок и кивнул:
– Думаю, прежде всего вам следует обратить внимание на Нино Тьери. Он был первым, кого Ксавье утвердил в группу после Анжело. Это невероятно талантливый стервец с небольшим комплексом недолюбленности. Насколько я знаю, он всю жизнь старается прорваться на первые роли, но все время оказывается вторым в очереди. Он в течение нескольких лет терся рядом с Ксавье, и тот, наконец, нашел ему применение. Жерар Моро сразу отпадает. История не знает примеров того, что ударник становился солистом, да к тому же он самый старший из «Панацеи».
– А Оливье Робер? – предположил Франсуа.
– Робера я знаю меньше всего из этой четверки. Он хороший парень, но мне показалось, ему не хватает тщеславия, – покачал Долан головой. – Нет, он определенно не подходит на роль лидера группы.
Франсуа помолчал, прежде чем задать следующий вопрос, чувствуя себя журналистом, роящимся в чужом грязном белье, и думая, что таковы уж издержки профессии, но Долан его опередил:
– Я могу задать вам вопрос? Вы уже допрашивали Бертолини? – И, дождавшись, пока Франсуа кивнет, продолжил: – Какое мнение у вас сложилось о нем?