Ключ к убийству
Шрифт:
Репутация хулигана и вруна сослужила мальчику плохую службу, а, скорее всего, взрослые попросту не захотели ввязываться в скандал с одним из самых уважаемых горожан. И в результате, вместо поддержки и защиты Энцо попросту обвинили во лжи и бросили на произвол судьбы. Не выдержав издевательств, Лоренцо сбежал из дома отчима, строго-настрого наказав младшему брату запирать дверь перед сном и не расставаться с ключом от своей комнаты ни при каких обстоятельствах. Перепуганный малыш исполнил все в точности и сохранил ключ. Он продолжал хранить его, даже повзрослев, как амулет от злых сил, со временем став по-настоящему зависимым от обыкновенного куска железа.
После побега Лоренцо Алессандро пришел в ярость – реакция понятная, если учитывать, что Алессандро лишился и лучшего солиста, и надежды на славу. Алессандро самолично уничтожил все напоминания о Лоренцо и велел семилетнему Анжело забыть брата навсегда,
Все свое внимание после побега старшего пасынка Алессандро обратил на Анжело, проявившего к тому времени незаурядные таланты в сочинительстве и игре на различных музыкальных инструментах. Алессандро стал посвящать мальчику все свое время, и, как и с первым ребенком, вскоре его садизм стал искать выхода. Даже при том, что Анжело был тихим и застенчивым ребенком. И чем старше становился Анжело, тем больше побоев ему доставалось от отчима. Но в этот раз все происходило намного быстрее. Алессандро уже имел опыт и приемы, отточенные на предыдущем ребенке, а главное – его сжигало голодное темное пламя безумия. Алессандро Бертолини определенно был нездоров психически и сильно повернут на религии. И чем ближе была пора пубертата, тем опаснее становилось положение мальчика.
Анжело понимал, что что-то идет не так, видимо, в доме только и разговоров было о его ломающемся голосе. Анжело сделал соответствующие выводы, и у него появилось стойкое нежелание взрослеть. На подсознательном уровне мальчик решил остаться ребенком как можно дольше. Возможно, уже тогда начал разговаривать неестественно высоким тембром. Неизвестно, пытался ли маленький Анжело рассказать взрослым, но снова ситуация осталась без должного внимания. Также неизвестно, какие препараты давал Анжело отчим, желая сохранить его «идеальный» голос, и понимал ли происходящее ребенок. Освобождение же пришло неожиданно.
Однажды Алессандро взял сына с собой на смотровую площадку колокольни. Алессандро любил это место и часто наведывался туда. То, что произошло наверху между взрослым и ребенком, в дальнейшем осталось тайной. Не исключено, что Алессандро действительно поскользнулся и упал. Но, возможно, Анжело каким-то образом удалось привлечь внимание отчима к чему-то внизу, и, когда тот перегнулся через перила, ему оставалось лишь оторвать ноги мужчины от поверхности. Впрочем, это лишь домыслы. Если это и так, вряд ли он планировал это заранее. Скорее всего, идея пришла к нему в голову спонтанно уже там, наверху. Дальнейшее произошло само собой. Алессандро Бертолини пролетел вниз семьдесят два метра, и его череп треснул о мостовую, как переспелый арбуз, прямо на глазах прихожан, собиравшихся на мессу.
Страшную смерть настоятеля списали на несчастный случай и быстро замяли. Тем более что произошла она как нельзя кстати – о хоре Святого Бенедикта поползли слухи, и в местной газете даже вышла целая статья, посвященная расследованию феноменальной популярности музыкального коллектива. Анжело отвезли в приют монастыря Санта-Мария-делла-Грацие. Мать-настоятельница если и узнала, как все было на самом деле, то сохранила тайну ребенка, как сохранила бы тайну исповеди. Она понимала – он не такой, как все. Она не могла не видеть, какой непоправимый урон нанесен психике ребенка. Как ему не хочется взрослеть, как он боится заснуть, как пытается стать кем-то еще, как «пищит», как закрывается в своей скорлупе и покидает ее, лишь когда занимается музыкой. По свидетельству сестры Виттории, однажды Анна-Мария застала его перед зеркалом с карандашом в руке. Один глаз ребенка был густо подведен.
– Что ты делаешь, милый? – спросила она его мягко.
– Мне не нравится это лицо, – серьезно ответил Анжело, заставив монахиню вздрогнуть. – Я хочу нарисовать другое.
Тогда она пообещала Господу сделать все, чтобы вытащить необычного ребенка из глубины его личного ада, и попыталась окружить его теплом и заботой. Настоятельница полюбила Анжело так, как любила бы собственного сына, которого у нее никогда не было. Она создала ему все условия для занятий и поощряла в нем любовь к музицированию, как могла. Музыка стала для Анжело настоящим спасением и терапией, и с большой долей вероятности можно сказать, что годы, проведенные в монастыре, оказались для Анжело по-настоящему счастливыми, постепенно стерев и вытеснив ужасные воспоминания детства. Когда, повзрослев, Анжело изъявил желание остаться в монастыре и продолжить работу в угоду Господу Богу, настоятельница не имела ничего против.
Шли годы, и все бы было хорошо. Но однажды случилось непредвиденное. Анжело пришел к матушке с горящими глазами и рассказал о французском продюсере, который
Мать-настоятельница была против. Ей не нравилась эта идея. Но затем ей пришла в голову мысль, что, пожалуй, это не ее дело и она лишает Анжело шанса прожить его собственную жизнь, сделав свои собственные ошибки. Анжело так сильно хотел этого. У него так ярко горели глаза. И, скрепя сердце, мать-настоятельница приняла решение отпустить его. И все же она рассказала Ксавье Седу все, что знала об Анжело. О своих предположениях, о его тяжелом детстве, о травмированной психике, о странностях в поведении, о проблемах со здоровьем. Она хотела объяснить ему, что Анжело не такой, как все, и никогда таким не будет. Седу помрачнел и обещал подумать. Она надеялась, что он не вернется. Но он все же принял решение забрать Анжело в Париж, так велико было его желание нажиться на уникальном таланте необычного молодого человека. Единственное, что могла сделать мать-настоятельница напоследок, – взять с Седу обещание, что он будет беречь ее мальчика. Он клятвенно пообещал сделать все, как она просит, и даже поцеловал распятие по ее настоянию. И, естественно, обманул ее, забыв про все, едва переступил порог монастыря. Мать-настоятельница же после их отъезда самолично уничтожила документы из дела Анжело, где были зафиксированы обстоятельства, при которых мальчик попал в монастырь: копию отчета констебля, выезжавшего на место смерти Алессандро, рапорт социального работника, беседовавшего с мальчиком, и некоторые пометки, сделанные при обязательной беседе со штатным психологом. Лишь несколько фотографий остались при ней, да и то по чистой случайности. А много лет спустя она и вовсе приняла обет молчания, унеся с собой в могилу тайну Анжело.
А меж тем Лоренцо Бертолини, превратившись в Тома Диалло и пройдя все тяжкие, наконец завязал с криминальным прошлым. Он перепробовал множество разных профессий и даже чуть не женился, но что-то не давало ему жить спокойно. Наверное, муки совести за то, что бросил на произвол судьбы младшего брата. Как бы то ни было, в один прекрасный день Тома Диалло отправился в Италию, в монастырь Санта-Мария-делла-Грацие, чтобы попытаться выяснить, что стало с младшим братом. Там он с удивлением узнал, что разминулся с Анжело буквально на полгода. Он поговорил с матерью-настоятельницей и выяснил, куда направился Анжело. Теперь путь Тома Диалло лежал в Париж.
Там, как известно, Диалло быстро напал на след брата, однако в последнюю минуту замешкался. Он не виделся с Анжело много лет и фактически бросил его на произвол судьбы. Он не знал, как тот отреагирует на внезапное появление родственника. Том Диалло – человек, чья собственная судьба не сложилась и который так и не смог завести ни семью, ни детей, вдруг страшно испугался, что Анжело его не примет. Он вспомнил обещание, данное младшему брату в ночь побега, и то, как нарушил его. Он не знал, как поступил с Анжело отчим: настоятельница ничего не рассказала, а спросить он не решился. Но шестое чувство подсказывало, что Анжело хлебнул горя после его отъезда. Диалло тянул с визитом к Анжело и придумывал себе оправдания день за днем, чтобы снова отложить личную встречу.
Со временем Диалло убедил себя, что Анжело будет совсем не рад увидеться с ним. Но ему хотелось искупить свою вину, и он не придумал ничего лучше, чем стать для Анжело тайным защитником, взяв на себя роль ангела-хранителя. Диалло убедил себя, что единственный способ искупить свою вину перед младшим братом за события прошлого – это защищать его от возможных проблем в будущем. Он устроился личным водителем к Ксавье Седу и стал наблюдать.
Диалло правильно понял, что все проблемы Анжело исходят от Ксавье Седу, записав его в главные враги, но не понимал точно, в чем угроза, а главное, что делать дальше. Пока суд да дело, он зорко наблюдал за Седу, благо, статус позволял ему быть в непосредственной близости к тому и при этом оставаться незамеченным. Кому придет в голову обращать внимание на скромного водителя? Диалло смотрел, слушал, запоминал и подмечал детали. У него было множество полезных навыков, в частности в бытность своей молодости он успел поработать инструктором по альпинизму. Со временем он научился наблюдать за Седу и в те минуты, когда тот оставался один в своей квартире на бульваре Сен-Жермен. Диалло после работы отгонял машину за несколько кварталов, а сам возвращался к дому Седу пешком и, без труда взобравшись по заднему фасаду на третий этаж, наблюдал из окна. Седу не мог не чувствовать какое-то движение вокруг себя, пару раз заметил бледное лицо за окном, но ничего конкретного не выяснил. Он списал все на возраст и расшатанные нервы. Потом передвинул стол в кабинете, стал запираться на десять замков, получил диагноз паранойя и рецепт на успокоительное.