Ключ к волшебной горе

Леонтьев Антон Валерьевич

Больница Святой Женевьевы, располагавшаяся в одном из парижских предместий, специализировалась на помощи бездомным, малоимущим и отчаявшимся. Она существовала на частные пожертвования известного французского драматурга. Как-то по больнице прошел слух, что благодетель вскоре пожалует, дабы произвести экскурсию для своих богатых и влиятельных друзей.

Полина, услышав об этом, заранее возненавидела «доброго мецената». Наверняка жертвует деньги, лишь бы потом выставлять себя другом обездоленных. Поэтому, когда в палату, где лежала она и еще десять

человек, зашла представительная делегация, Полина отвернулась к стенке и сделала вид, что спит.

Она слышала рокочущие голоса, смех, шутки. Высшее общество снизошло до того, чтобы посетить «этих убогих и несчастных». Как же это мерзко!

LXVIII

Полина все же повернулась лицом к гостям. Так и есть, франтовато одетые мужчины в дорогих костюмах, дамы в вечерних туалетах и мехах, которые нелепо смотрелись на фоне белых стен и всеобщих страданий. Центром внимания был невысокий господин, более походивший на карикатурное изображение злого волшебника Черномора из поэмы Пушкина «Руслан и Людмила».

Господин вряд ли ростом был выше метра пятидесяти пяти, его треугольное лицо обрамляла длинная седая борода. Это и был знаменитый драматург, имя которого Полина так и не запомнила.

– Позвольте представить, госпожа Полина, – пояснил главный врач, который демонстрировал спонсорам каждого больного. – Она уже на пути к выздоровлению.

Карлик подошел к ней и уставился на Полину умными карими глазами. Затем, хлопнув в ладоши, он картаво произнес:

– Боже мой, дамы и господа! Это и есть Эвридика! Именно такой я представлял ее, когда создавал свою гениальную пьесу. Вот она, моя героиня, лежит перед вами на кровати в больнице Святой Женевьевы.

Драматург склонился над Полиной и произнес с ласковой улыбкой:

– Милая моя, вы мне нужны! Вы должны сыграть роль Эвридики. Я не вижу никого другого, кроме вас, в этом образе! Я сам ставлю свою пьесу, и этот дебют будет гениален, как и все, что я делаю. Так, решено! Господин доктор, вы говорите, что госпожа Полина бездомная? Ей некуда идти и у нее нет работы? Это так, милая?

Драматург был чрезвычайно суетливым, однако это не раздражало, а даже успокаивало. Полина поняла, что он ей нравится. Она согласно кивнула.

Черномор хлопнул в сухие ладоши и провозгласил:

– Я забираю вас к себе! Вы мне нужны, дорогая, и когда вы окончательно выздоровеете, то я сделаю вас звездой. Вы сыграете Эвридику в моей новой пьесе и станете более знаменитой, чем Сара Бернар! Не будь я величайшим драматургом во Франции, точнее, во всем мире, Исааком Триссарди!

Карлик победоносно оглядел всех присутствующих. На лицах сопровождавших его отразилось изумление, восхищение и восторг. Великий драматург, как он сам величал себя, заявил врачу:

– Итак, милейший, приготовьте госпожу Полину к выписке! Я забираю ее с собой. Вам ясно?

Полина попыталась что-то произнести: в конце концов, никто не спросил ее мнения. Исаак Триссарди погладил девушку по голове

и заявил:

– Не надо благодарностей, милая моя, я понимаю, что не каждому, далеко не каждому выпадает такое счастье – встреча со мной! Я помогу вам выздороветь, а затем сделаю вас величайшей актрисой! Разве это не великолепно!

– Но я не хочу, – тихо произнесла Полина, однако этой реплики никто не услышал. Карлик в сопровождении свиты уже унесся прочь. Полина задумалась. Что должно означать все это? Плохая ли шутка или правда? И кто такой Исаак Триссарди? Судя по всему, он почитает себя величайшим драматургом...

Она задала этот вопрос врачу, который вернулся к ее постели после того, как Исаак Триссарди покинул больницу.

– Неужели вы никогда не слышали его имени? – изумленно произнес доктор. – Исаак Триссарди – это гордость Франции! Он – иудейского происхождения, однако сие не помешало ему стать самым известным автором в Европе! Его признали гением при жизни, за право ставить его пьесы борются самые престижные театры мира! Он зарабатывает миллионы!

Полина откинулась на жесткую подушку. Доктор потрепал ее по руке и добавил:

– Могу сказать, что вам сказочно повезло. Если Триссарди считает, что вы – идеальная исполнительница главной роли в его новой пьесе, то это так и есть. Поверьте мне, он приложит все усилия, чтобы вы выздоровели. Вы же знаете, что мы поставим вас на ноги, но вы не сможете нормально говорить. Для этого потребуются дорогостоящие операции и длительная терапия. Триссарди готов все оплатить!

LXIX

Великий автор появился в больнице следующим утром. Не прошло и получаса с момента его прихода, как Полина, облаченная в меховое манто, покинула стены Cвятой Женевьевы. На улице их ждал крытый автомобиль. Триссарди лично укрыл ее ноги пледом и положил под спину несколько подушечек.

– Милая моя, я хочу, чтобы вы чувствовали себя как дома, – произнес он. – Вы будете жить у меня в особняке, вы станете для меня дочерью...

Триссарди обитал в небольшом старинном замке. Никак не меньше десятка слуг стремились угодить каждому капризу хозяина. Триссарди, как поняла она, отличался на редкость несносным характером и походил на большого избалованного ребенка. Ребенка, который привык получать все, что захочет. Жестокого ребенка, которому безразличны чувства других и вообще все, кроме него самого.

– Ну что вы стоите, быстрее, быстрее! – закричал мэтр, хлопая в ладоши. – Госпожа Полина желает принять ванну! Милая моя, об одежде вам не стоит беспокоиться, я уже позволил себе купить кое-что для вас...

Кое-что оказалось гардеробом, которого хватило бы на несколько лет вперед. Дом Исаака Триссарди был обставлен достаточно странно: попадались раритетные шедевры – китайский фарфор, картины известных художников или драгоценности, которые валялись тут и там на лакированных столиках; все это соседствовало с дешевой мебелью, купленной на блошином рынке.