Ключи от ящика Пандоры
Шрифт:
– Не надо, кровь уже не бежит. Я и впрямь пойду лягу, ладно?
– Я тебя отведу.
– Нет, я сама! Не ходи за мной. Пожалуйста!
И быстро вышла из кухни, не оборачиваясь. Сбежала. Игорь шагнул было вслед, но тут же остановился, будто пригвожденный к полу ее отчаянным «пожалуйста». Хмыкнул, растерянно пожал плечами, глянул в дождливое окно: по дорожке к дому, обнявшись и накрыв голову общим зонтом, бежали Машка с Сашкой. Недоумение ушло с лица, сменившись привычной улыбкой.
Ворвались в дом, отряхивая капли, закопошились
– Тихо, девчонки, мама болеет. Идите сюда, на кухню, будем ужин готовить.
– А что с ней? – испуганным шепотом спросила Сашка.
– Простуда, по-моему: голова болит и температура. И вообще… Может, у мамы неприятности, вы не в курсе?
– Не-ет… – протянули обе, одинаково мотнув головами.
– А с чего ты взял? – помолчав, спросила Машка.
– Да так, показалось просто. У вас, надеюсь, все в порядке?
– У нас всегда все в порядке, папочка. А какой нынче ужин намечается?
– Мясо по-французски.
– Фу, не люблю, когда много лука…
– Ничего, зато от него не растолстеешь! – быстро глянула на себя в большое зеркало Сашка, огладив тонкую талию руками и кинув критический взгляд на сестру. Хмыкнув, добавила ехидно: – Всем сестрам по серьгам и по заслугам, поняла, Манюня? Мне сегодня мясо, а тебе – лук!
– А по-моему, вас обеих пора лечить булками с маслом, – ворчливо проговорил Игорь, нарочито сердито нахмурив брови. – Всю плешь нам с мамой проели со своей худобой. Да и не надо вам худеть – и без того неземные красавицы. Все в отца!
– Это с таким-то брюшком?! Ну спасибо, папочка…
– Да где у меня брюшко-то?
– Ой, а вот это что? Только не говори, что это комок нервов, слышали уже!
– Цыц, бессовестные! Поговорите мне еще, без ужина останетесь! Манюня, садись, режь лук.
– Ну, пап…
Ирина лежала наверху, в спальне, укрывшись пледом, слушала их веселый гул. Вот громко засмеялась Машка, и тут же смех оборвался, сменившись приглушенным голосом Игоря – тихо, мама болеет…
Ах, какой заботливый муж: хороший отец, идеальный семьянин. Какой у него прекрасный контакт с детьми – легкий, смешливый. Интересно, он так же с Егором общается? На любящей дружеской ноте? Или как-то по-другому, строго и по-мужски? К мальчикам же особый подход нужен.
Комком подкатило к горлу отчаяние и вырвалось наружу странным звенящим звуком – то ли всхлипом, то ли коротким рыданием. Обняла себя руками, будто баюкая, застонала глухо. Нет бы заплакать по-настоящему, уткнувшись лицом в подушку! Может, легче бы стало?
Тсс… Тихо. Легкие шаги вверх по лестнице, стук в дверь…
– Мамочка, ты не спишь?
Подняла голову от подушки, обернулась, проскрипела с трудом:
– Нет, Машенька.
– А что у тебя болит? Простудилась? Может, врача вызовем?
– Не надо. К утру пройдет, я думаю. Как у вас дела с ужином?
– Скоро будет готов.
– Нет, не хочу. Я не голодна.
– Принести чаю с лимоном?
– Нет, спасибо. Лучше принеси телефон, он в кармане плаща. Мне тете Саше позвонить надо.
– Ага, сейчас…
Машка выскользнула за дверь, и Ирина подумала удивленно – надо же, про тетку вдруг запоздало вспомнила. Оставила ее там, бедную, с чувством вины, переживает, наверное. Надо позвонить, успокоить, у нее сердце слабое. Хороша дорогая племянница, нашла, на кого злость-обиду выплеснуть! Самую первую, чумную-горячую! Тетка-то тут при чем? Она ж и впрямь как лучше хотела. Такой подарок шикарный сделала – десять лет безмятежности…
– Мам, вот телефон, – очнулась она от слегка запыхавшегося Машкиного голоса за спиной. – Там у тебя куча непринятых вызовов.
– Да, спасибо. Ты иди…
– А тебе точно ничего не нужно? Может, таблетку?
– Нет. Иди, Машенька.
– Если что – зови.
– Ладно.
Машка ушла, прикрыв за собой дверь. Подтянулась на руках, села в подушках, подогнула колени. Надо разговор с тетей Сашей бодренько начать, как ни в чем не бывало. Ничего, мол, подумаешь, ерунда какая, всякое в женской замужней жизни случается! Я на вас не сержусь…
Фразы потенциального разговора складывались между собою со скрипом, не желая лепиться одна к другой. А что делать – вранье, оно и есть вранье, хоть медом его намажь. Ну что за характер такой дурацкий, не принимает в себя спасительного вранья? Тем более тетю Сашу не обманешь, уж она-то знает ее как облупленную. И все же… Лучше через силу соврать, чем оставлять бедную тетку с чувством вины. Вздохнула, подтянула к себе телефон. Но не успела. Он вдруг сам затрепыхался в руках, выдав на дисплее – «Снежка». Ладно – Снежка так Снежка…
– Ир, привет. Как дела?
Голос вкрадчивый, осторожный, хрипловатый, как всегда – уж больно яростно курит сестрица. Сколько с ней мама ни боролась, так и не удалось отучить от дурной привычки.
– Привет, Снежана. Нормальные дела, твоими молитвами. Чего звонишь?
– Да я это… Ну, к тому вопросу… Помнишь, ты просила сказать правду?
– Ага. Значит, решилась-таки? Однако поздно, дорогая, я все знаю.
– Да, маме тетя Саша звонила. Она сказала, что ты это… Как бы немного не в себе от нее убежала. А мама боится тебе звонить. Вот, меня попросила.
– Хорошо. Будем считать, что звонок сестринской заботы принят. Что еще?
– А чего ты так, Ир? – обиженно протянула она в трубку. – Мы ж с мамой и впрямь о тебе беспокоимся.
– Ладно, спасибо за беспокойство. Все?
– Нет, не все. Давай поговорим, Ир. Мы же сестры все-таки. Обсудим ситуацию, как близкие люди.
– И какую ситуацию ты хочешь обсудить?
– Ну, про Игоря, какую. Что ты вообще собираешься делать? Ты с ним уже разговаривала?
– Нет. И не собираюсь.