Ключи Пандоры
Шрифт:
Никита лежал на верхней полке купейного вагона, мрачно смотрел в окно и не обращал внимания на старушку, которая ехала на нижней полке напротив. Других попутчиков не было, и старушка определенно побаивалась соседа с распухшим лицом, щедро расцвеченным старыми синяками и ссадинами. Правда, хмурый молодой человек вел себя тихо, водку не пил, не буянил, с разговорами не лез, а ночью, когда в окно ударили яркие фонари полустанка, она проснулась и услышала, что парень вроде бы плачет. Не веря ушам, старушка даже подняла голову от подушки
За двое с лишним суток они не перемолвились ни словом. К исходу второго дня старушка робко предложила ему пирожки с картошкой и копченый окорок. Парень, похоже, ничего не ел и пил лишь воду из большой бутылки, что лежала у него в изголовье. Но сосед глянул на нее пустым взглядом и отвернулся к стенке.
Утром он спустился вниз, устроился напротив. Багажа у него не было. Старушке показалось это еще более странным, чем ночные рыдания. Но скрытые темными очками глаза внимательно следили за мелькавшими за окном соснами, а губы были плотно сжаты. К разговору парень был явно не расположен.
Вскоре он сошел на большой станции. Поезд стоял там двадцать минут, и старушка успела разглядеть во всех деталях, что происходило на перроне. С двух сторон к ее попутчику бросились две девушки. Первая, огненно-рыжая, тотчас повисла у него на шее. Парень же стоял, как истукан, и лишь отворачивал лицо от ее поцелуев. Вторая, красивая брюнетка, подоспела чуть позже, решительно отстранила рыжую и расцеловала парня в обе щеки. Рыжая принялась тянуть его за собой, а он упирался, мотал головой, как взнузданный конь, и не шел. А брюнетка стояла в стороне и тоже не уходила…
— Эх, молодежь! — вздохнула старушка и отхлебнула чай из стакана в блестящем подстаканнике с аббревиатурой «МПС».
Часть VI. Золотое безумие
Глава 1
Никита равнодушно катал пепельницу по столу. Дешевое изделие из белой керамики глухо громыхало на мореных досках.
В летнем кафе было малолюдно. Парк культуры, любимое место отдыха горожан, в десять утра, как правило, пустовал. А в летниках, где изнывавшие от жары граждане пили пиво, и подавно почти никого не было. Отчаянно зевавший повар лениво резал мясо для шашлыков, его помощник нанизывал на вертела куриные окорочка. Девушка-барменша искоса поглядывала на Никиту и вздыхала, вспоминая с легкой тоской короткий головокружительный роман с брутальным мужчиной, сидевшим за тем же столиком, что и этот мрачный парень. Наутро он исчез из ее квартиры навсегда. Но та недавняя ночь была столь жаркой и бурной, что она невольно покраснела и быстро огляделась по сторонам: не видит ли кто, как зарделись ее щеки?
Но рядом не было ни души, а парень не обращал на нее внимания и продолжал с нервным исступлением крутить пепельницу. В глубине парка визжали дети, прыгавшие на батуте, грохотал паровозик на узких рельсах, имитирующих «американские горки». Криков оттуда не доносилось, поскольку даже малыши понимали: две жалкие кочки вряд ли потянут на настоящее приключение.
Общая картинка была вполне пристойной и благостной. Из нее выбивался только парень с несчастным лицом, хранившим следы недавних побоев.
Юля заметила сгорбленную фигуру Никиты издалека и нерешительно замялась на входе в кафе. В этой позе было столько несвойственного ему уныния, что она почувствовала, как по спине побежали мурашки, а сердце сжалось от сострадания. Нервно дернув плечом, она решительно направилась к нему и села напротив.
— Привет! — буркнул он, не поднимая головы.
— Давно ждешь?
Он не ответил, привстал и поцеловал ее в подставленную щеку, провел пальцем по скуле, где под слоем пудры еще виднелись следы синяка.
Затем сел и мрачно улыбнулся.
— Мне тут работу предложили, аж целым редактором. Угадай, где?
— Где? — спросила Юля и махнула рукой официантке.
Та сделала вид, что не заметила.
— В аграрном еженедельнике «Золотой колос». Оклад — две штуки баксов в месяц. Работа — не бей лежачего, а сельхозники — щедрые люди. Может, согласиться?
— С чего это вдруг? — удивилась Юля.
— Там спокойно! — негромко пояснил Никита, не глядя на Юлю. — Поставки, отгрузки, клейковина, центнеры с гектара, средняя урожайность по районам… Никто не бегает, никто не стреляет, никто не умирает.
— Это да! — грустно подтвердила Юля. — Миронов недавно ненавязчиво интересовался, почему я, редактор женского журнала, лезу в криминальные разборки? А как ему объяснить, что я, собственно, не лезу, они сами меня находят. Журнал я делаю за неделю, а потом еще три умираю от скуки.
— Не любит нас Миронов, — вздохнул Никита.
— А за что ему любить, если у него от нас хроническое несварение желудка? Да еще с самолетом этим мигрень…
— Не говори! — кивнул Никита и вновь принялся гонять пепельницу по столу.
Тут официантка принесла чай, зачем-то отняла у Никиты пепельницу и поставила свежую, еще мокрую. Никита немедленно схватил ее и вновь начал вращать вокруг импровизированной оси.
— Слава подкралась незаметно! — тусклым голосом произнес он. — Материал на разворот! Шеф заржал и забил копытом, когда получил такую конфетку. НТВ приехало делать передачу о шпионах в нашей глубинке, даже денег дали за участие. Пресс-конференцию организовали, где я выдал отрепетированную версию. Теперь вот работу предложили, и не факт, что сами. Может, убрать в сторону хотят, как думаешь?
Юля неопределенно пожала плечами и отхлебнула из своей чашки. Чай был невкусным. Сахару туда положили мало, а лимона и того меньше — четвертинку, которая не подкислила, а добавила легкой горечи.
Пафосную пресс-конференцию, на которой она отказалась присутствовать, весь город смотрел по местным телеканалам с затаенным дыханием. Высокое начальство давало скупые комментарии о вражеском лазутчике, затеявшем провокацию против страны. В качестве свидетеля по делу выступал известный журналист Никита Шмелев.