Ключи Трёх миров
Шрифт:
— Поведёшь воинов к Дицю.
Взгляд Сюэ Цзяна говорил больше любых слов — помощник удивлен и немного растерян, ведь его небольшой опыт не позволял чувствовать себя уверенно на поле боя.
— Помнишь, что я говорил тебе раньше? Ты не можешь проявлять слабость. Перестань бояться, и тогда победа сама найдёт тебя. Ступай!
Сюэ Цзян подчинился — в тишину снова вплелись резкие звуки развевающегося на ветру шёлка, а затем последовало очень мягкое касание земли и короткий приказ. В один взмах ресниц его воины исчезли здесь, чтобы оказаться у городских стен за десятки ли от старой лиственницы.
Хун
Он волновался, как впервые влюбившийся юноша и не спешил уходить. Лишь, когда возле Ань Син появилось ещё несколько асуров, Хун Сянъюнь с облегчением выдохнул. Прибывший генерал Ань безошибочно определил место, где находился глава Асюло и сдержанно поклонился.
Вот теперь можно уходить. Непоседливая супруга останется под защитой своего отца. Больше тревожиться не о чем. Хун Сянъюнь позволил телу рассыпаться на тысячи мелких искр.
Пора навестить самого важного обитателя этих диких мест!
Ли Чжэньшаня он нашёл в тихом кабинете. Кроме высшего демона в маленьком павильоне, возведённом на сваях, никого не было. Хозяин поместья отложил книгу, стоило гостю появиться в комнате, и сдержанно кивнул.
— Выдержка, достойная истинного бессмертного! — вместо приветствия заметил Хун Сянъюнь, подходя ближе к столу, за которым читал Чжэньшань. — В нескольких ли от тебя вот-вот прольется демоническая кровь, а ты погружён в поэзию смертных?
— Рад видеть тебя, старый друг, — с почти незаметной улыбкой ответил тот. — Зачем мне беспокоиться, если за дело взялся сам Бог войны?
— Лесть в твоих устах звучит фальшиво, — Хун Сянъюнь взял отложенную книгу и с интересом заглянул внутрь. — Я не ошибся? Действительно, стихи!
— Неужели старый друг разочарован?
Хун Сянъюнь вернул книгу на место и скупо улыбнулся.
— Вовсе нет. Твоё самообладание весьма похвально.
Ли Чжэньшань вздохнул, встал со стула и медленно расправил рукава чёрной, словно безлунная ночь мантии. Под ней кроваво алел шэньи, похожий на только что ушедший в небытие закат. Чёрное на красном. Завораживающее сочетание, достойное высшего демона.
— Неужели старый друг пришёл, чтобы похвалить меня?
Говорил Ли Чжэньшань очень спокойно, напоминая какого-нибудь даоса или земного совершенствующегося, возомнившего себя богом. Но это совсем не раздражало, потому что выглядело так же естественно, как дыхание или биение сердца.
— Не зазорно похвалить достойного.
Ответ звучал уклончиво и Хун Сянъюнь прекрасно осознавал это. Однако угрожать Ли Чжэньшаню — всё равно, что дёргать дракона за усы или вытаскивать тигра из логова, взявшись за хвост. Прежде, чем сделать такое, лучше подумать дважды.
— Мой старый друг, не беспокойся. Я оценил твои старания быть вежливым, — высший демон сдержанно усмехнулся.
Хун Сянъюнь тоже не удержался от улыбки. Вежливые слова, но с какой скрытой насмешкой те произнесены! В этом
— Армия Асюло у стен Дицю.
— Я заметил, — вполне спокойно отозвался высший демон. — Павильон Кушуй не станет вмешиваться.
— Тебя больше не волнует судьба низших демонических кланов?
— Я не могу вечно тащить за волосы тех, кто желает утонуть.
Что же, ответ вполне предсказуемый.
— Хорошо… — кивнул Хун Сянъюнь, — очень хорошо. Мне не хочется посылать асуров в Павильон Кушуй. Не давай мне повода для этого. Ладно?
В тигриных глазах Ли Чжэньшаня промелькнули синие искорки и почти сразу погасли. Хун Сянъюнь не мог сказать наверняка, что это было — удивление, мимолётный гнев или же простая игра света на медово-коричневой радужке?
— Ты угрожаешь мне, старый друг? — тихий вопрос походил на шелест опавших по осени листьев.
— Нет. Просто хочу успокоить. Мне не нужно то, что ты с таким рвением охраняешь в Долине целителей.
Тигриные глаза напротив вновь сверкнули отдалёнными молниями и Хун Сянъюнь поспешил добавить:
— Я хочу, чтобы Павильон Кушуй не принимал ничью сторону. Обещай мне это, Ли Чжэньшань!
— Почему у тебя просьбы все равно звучат, как угрозы? — высший демон покачал головой и вздохнул, опускаясь на стул. — Я уже не надеюсь увидеть твою искренность.
— Я вполне искренен, — со всей серьезностью заверил Хун Сянъюнь. — Никому не отдавай то… что хранишь.
— Почему?
Вопрос выглядел странно. Зачем спрашивать очевидные вещи? Спрятанное в Долине целителей — угроза Трём мирам. Лучше бы тот артефакт сожгли адским пламенем, чем оставлять его целым, надеясь на благосклонность судьбы. Но у Трёх Чистых свой взгляд на естественный порядок. И с упрямыми верховными богами не поспоришь.
— Если Павильон Кушуй примет чью-либо сторону, позабыв о данном Трём Чистым обещании, Асюло не оставят от этого места ни единого целого камня.
— Ах… Хун Сянъюнь, Хун Сянъюнь… ты всегда используешь силу! От этой дурной привычки пора избавляться, — Ли Чжэньшань потянулся за книгой и вновь развернул её, выбрав одному ему ведомую бамбуковую дощечку. — Но я рад, что ты лишён порочных амбиций. — Высший демон бросил на гостя внимательный взгляд. — Не бойся! Тот, кто рвётся на небесах к власти, никогда её не получит. Ради этого в мире смертных и создан Павильон Кушуй. Долг высших демонов беречь Ключи. И мне не нужно напоминать о долге. Я помню своё обещание. И я знаю, что лучше быть разбитым нефритом, чем целой черепицей.
[лучше быть разбитым нефритом, чем целой черепицей — то есть, предпочтительнее умереть за правое дело, чем жить в унижении]
***
Возможность обрести человеческую форму — наивысшее достижение для зверя или иного низшего демона. Поэтому кошки, лисы, тигры, волки и другие, получившие такую возможность благодаря возросшим духовным силам или воровству чужой энергии, редко появляются в зверином обличье.
Сюэ Цзян, занявший вместе с другими асурами позицию перед городскими стенами Дицю, немало удивился, когда из быстро сгустившейся вечерней тьмы на них выскочили настоящие звери — измазанные чужой кровью, обозлённые и полные желания убивать.