Ключи Трёх миров
Шрифт:
Юй Цзымин развернул свиток до конца и с изумлением прочёл вслух:
— Чан Сянь…
Имя принадлежало старому хранителю библиотеки.
—Разве это не жизнеописание первого императора смертных? — проворчал Юй Цзымин, раздражённо отбрасывая свиток на хрустальную столешницу. — Какие ещё Ключи от Трёх миров?!
— Уважаемый небожитель не прав…
Хриплый голос, донесшийся откуда-то сбоку, заставил вскочить на ноги, едва не опрокинув подсвечник с той самой единственной здесь свечой, служившей календарём. Чан Сянь, бесшумно пробравшийся в библиотеку, подпирал плечом боковую
«Старый дурак…», — неуважительно мелькнуло в голове, но дядя Нефритового императора вовремя прикусил язык. Не хватало ещё лицо потерять, показав собственное раздражение!
— Отчего же не прав? — как можно спокойнее поинтересовался он. — Ведь все знают, как выглядит жизнь Хуан-ди. И в этом свитке она, как раз, и записана. Только почему ты назвал его Мудрейшим?
Все в Небесном городе знают — Чан Сянь тот ещё выдумщик. Все сказания и легенды принадлежат кисти этого чудаковатого сказочника. Но одно дело развлекать молодое поколение, а другое поганить своими измышлениями императорскую библиотеку.
— Не веришь мне, уважаемый? — глупо хихикнув, Чан Сянь беззвучно приблизился к столу и, взяв свиток, развернул его до конца. — Взгляни сюда. Здесь печать Нефритового императора.
Юй Цзымин в недоумении перевёл взгляд на оттиск с золотыми драконами — знак императорского дома Юй.
А, ведь, не врёт, старый дурак! Печатью скрепляют только исторические документы… Не легенды или сказки для юных небожителей.
— На пустые измышления похоже…
Юй Цзымин преднамеренно зацепил стариковскую гордость. Чан Сянь при всей склонности к преувеличениям терпеть не мог неуважительного отношения.
— Какие измышления? — возмутился он. — Мудрейший был моим наставником до вознесения в чертоги Трёх Чистых. А после этого Саньцин доверили ему заботу о Ключах Трёх миров, запирающих Око Бога на Шэньчжиянь.
Юй Цзымин провёл на Девяти Сферах ни одно тысячелетие, но о том, что гора Шэньчжиянь прячет какое-то Око Бога слышал впервые.
— Эй… чего обижаться впустую? — подлил он масла в огонь, пристально наблюдая за раскрасневшимся от гнева Чан Сянем. — Разве не ты, уважаемый библиотекарь, в сказаниях о Небесном городе приписал лишний дворец, а к сражению с демонами добавил два лишних клана, тем самым прославляя силу Бога войны?
— Не называй меня так! — крикнул Чан Сянь. — Я смотритель, а не библиотекарь! Совсем разницы не видишь?
— Прости уважаемый…
— Смотритель!
— Да, уважаемый смотритель… Но я никогда не слышал о таком артефакте. Ведь, это артефакт?
— Артефакт не артефакт — какая разница? — Чан Сянь поспешно свернул бумажный свиток и засунул его себе под мышку. — Главное, что следует знать — время никто не изменит по своей прихоти.
— Почему?
— Хм… — Чан Сянь глянул на Юй Цзымина, как на умалишённого и покачал головой.
— Уважаемый смотритель, это и вправду интересно.
— Так всё на поверхности лежит, словно листья лотоса в пруду! Закрыли Око Бога Ключами Трёх миров по воле Саньцин.
[Саньцин — Высшие Сферы, место обитания Трёх Чистых]
— Зачем? — Юй Цзымин и вправду никак не мог взять
— Чтобы не было войны между Асюло и остальными небесными кланами, — как ребёнку пояснил Чан Сянь. — После сотворения Трёх миров Око Бога и Ключи от него доверили асурам, но остальные испугались их могущества и стали жаловаться Трём Чистым. Тогда Мудрейший унёс ключи, а Око Бога окружили барьером, неприступным для всех, в ком течёт асурская кровь. Так остановили вражду между бессмертными на Девяти Сферах.
— Я не знал… — с некоторым сожалением произнёс Юй Цзымин.
Если бы он знал, то поступил бы иначе!
Не посылал девятихвостого лиса убить Нефритового императора. И не просил Шань Лию обвинить в заговоре Бога войны. Ему достаточно было заполучить Ключи от Трёх миров и изменить течение времён, тем самым обратив врагов в прах.
Старый дурак, ослеплённый тщеславием, проболтался слишком поздно!
Заметив азартный блеск в ясных глазах Юй Цзымина, смотритель попятился и, взмахнув широким рукавом, поспешно растворился в прогретом на солнце воздухе.
В императорской библиотеке стало по-прежнему тихо и одиноко, но больше это не утомляло и не пугало. Где-то впереди забрезжил пока нечёткий, но уже приметный луч надежды.
Однажды он восстановит справедливость.
Юй Цзымин провёл взглядом летящие вслед за сквозняком золотистые искры чужого духа.
— Не зря тебя зовут старым чудаком, Чан Сянь! Болтлив, словно торговка на рынке в мире смертных…
***
Время потеряло свою власть. Так происходило всякий раз, когда он погружался в медитацию. Хун Сянъюнь не знал, сколько прошло дней или часов — разум висел в пустоте, не имеющей цвета и каких-либо ориентиров. Его духовный взор проходил сквозь пространство, а сердце чувствовало пульс самой вселенной, преодолевая все ограничения физического тела.
Но, что-то было не так. Внутренняя ци сталкивалась с преградой, невидимой и непреодолимой — так полноводная Жёлтая река в мире смертных ограничивается плотинами. Раз за разом он собирал всю волю, чтобы проломить препятствие на своём пути. И… терпел поражение.
Тело Хун Сянъюня сотрясала мелкая дрожь. Он был словно больной лихорадкой, который чувствует себя в разгар недуга беспомощным и бесполезным, не могущим изменить ни единой черты в иероглифах собственной судьбы.
Он кусал губы до крови, пытаясь собраться. И силился понять — что же на самом деле останавливает тренированную волю? Куда уходят духовные силы, немалые даже для высшего небожителя?
Но, если есть незримая глазом плотина, значит, на месте исток всей внутренней энергии — даньтянь. Его духовное ядро цело и совершенно по всем своим свойствам. Оно не может терять ци! Это противоречит естественному ходу вещей в Трёх мирах.
Однако плотина была на месте! Хун Сянъюнь бился с ней, словно ослабевший дракон на мелководье, не способный победить обыкновенного тигра.
Неужели простая рана на руке, доставшаяся на память о слишком резвом девятихвостом лисе, способна нарушить или ослабить течение ци? Нет… невозможно!