Книга-диалог
Шрифт:
Я: Страхи полностью не прошли. Чтобы преодолеть их, я молился. На этот раз уже каноническими православными молитвами. Молитвой Иисусовой, молитвой Богородице… За время жизни в общежитии МГУ я научился заходить в храм и выучил несколько молитв.
С: Получается, ты молился Богородице, чтобы не описаться и не накончать в штаны на вступительном экзамене? Это ведь были твои основные страхи.
Я: Получается – так. Правда у меня еще были страхи сойти с ума, умереть от разрыва сердца, покончить с собой, убить или изнасиловать кого-то из близких… возможно что-то забыл… Но
С: Трэш!
Я: Это не трэш, это моя жизнь. Думаю, имею право это рассказывать, потому что я это прожил. И это не разовый случай, а годы. Лучшие годы моей жизни! Самая свежая молодость!
С: Ну и что, сдал ты экзамен?
Я: Да, написал творческое задание на 4 и ЕГЭ по русскому на 5, чему сам удивился. Устный экзамен по литературе тоже сдал. Ну и, как уже говорил, прошел, еще до того, творческий конкурс – 150 человек на место.
С: Ты будешь только про страхи рассказывать? И про свои религиозные упражнения? Может, про секс что-нибудь расскажешь? Как девственность потерял?
Я: Опять пытаешься развлекать читателя?
С: А тебе нужно обязательно морально-философское обоснование всему, что говоришь? Ок, давай не так пошло сформулируем – расскажи про свою личную жизнь в тот период.
Я: Все равно переживаю, что как-то не художественно излагаю. Комкаю факты… Смакую только самое гадкое.
С: Добежишь историей до времени, на котором закончилась твоя прошлая повесть, и оттуда начнешь подробно и в красках. А по два раза об одном чего долго рассказывать? Пусть даже и новым людям.
Я: С личной жизнью у меня в тот период было все нездорОво.
С: А сейчас здорОво?
Я: Сейчас ближе к норме. А тогда моя личная жизнь… Короче, я был 8 лет влюблен по переписке в девушку из Москвы, с которой так в итоге и не встретился, и которая вначале, в виде игры, отвечала мне платонической взаимностью, а потом не знала, как от меня отвязаться. А я боготворил ее, как Дон Кихот Дульсинею. Кончилось все плохо – я стал требовать встречи, приехал к ней домой. Приехал спонтанно, неожиданно даже для себя, ночью и пьяный. Вышел ее отец и меня прогнал… Но это уже было не на первом году учебы в Литинституте…
Девственность же я потерял в 22 года. С некрасивой девушкой старше себя, с которой познакомился и прямым текстом договорился обо всем в интернете. Банальная история… Самый небанальный момент в ней, наверное, то, что перед тем, как пойти к ней, я молился Богу, и, вдруг, на икону, перед которой я молился, заполз таракан! Я протянул руку, чтобы его согнать, но он забился в щель под рамку иконы… Это был явный знак. Правда, трактовать его можно как угодно – в конце концов, таракан, пусть и неприятное, но живое существо… Девственность я потом потерял успешно, и до сих пор с этой девушкой в нормальных отношениях. Дружим в соцсетях…
В общем, если кратко, в Литинституте я лишал себя личной жизни, потому что хранил верность своей дульсинее из интернета. Сексом занимался редко. Обычно по сильной пьянке. В разовом режиме. С некрасивыми и доступными девушками, которых не
С: Ок, давай еще несколько лет перемотаем.
Я: Про твое появление, думаю, надо рассказать?
С: Расскажи про мое появление.
Я: В первые два года в Литературном институте я дошел до экзальтированной православности. Научился исповедоваться и причащаться. И причащался раз в недели две – месяц. (Причем, чтобы решиться на первую исповедь, пришлось сходить к православному психологу – стеснялся каяться в рукоблудии и ему подобных вещах. При этом, хотелось каяться обязательно подробно). Мысленно, про себя читал молитву Иисусову все время. Постился и честно воздерживался в половом отношении. При том, что мне было 22 года, а в общежитии жили в основном девушки, воздержание давалось тяжело. В какой-то момент пришло уже знакомое ощущение – надо бросать учебу и в Лите. Чтобы на этот раз поступать уже в православный вуз – на священника.
Родители, особенно отец, опять были против. К тому же, когда я уже практически бросил Лит (уехал в Саров и намеревался вернуться только, чтобы забрать документы), в один из вечеров у меня неожиданно случился спонтанный секс с незнакомой девушкой из интернета. Я воспринял это как знак, что в священники мне рано. И, как со мной уже бывало раньше, когда было ощущение, что религиозность мешает «нормальной жизни» – стал лечиться от этой самой религиозности. То есть, просто заставлял себя не молиться. До того момента я мысленно молился все время, а тут заставлял себя мысленно молчать, не произносить про себя никаких слов. Начал пробовать буддистскую медитацию, которую осваивал по книжкам Ошо. В конце концов практически перестал молиться совсем. Разрешил себе курить, выпивать и периодически мастурбировать, что помогло легче переносить условия студенческого общежития. Литинститут в итоге не бросил.
С: Как справлялся со страхами на экзаменах, если не молился?
Я: Молчал. В смысле, просто концентрировал внимание на мысленном молчании, прятался в него как в домик. Когда накатывал страх, просто лихорадочно молчал про себя, так же, как раньше лихорадочно мысленно тараторил короткую молитву. По принципу, что бы ни случилось – молчи! Пусть хоть десять раз описаешься и двадцать раз обкончаешься – молчи! Что бы ни случилось, ты не виноват, ты просто плывешь как листок по реке жизни, ты не можешь никуда убежать от происходящего, точнее, вот, убежав от всего, отказавшись ото всех соревнований и самоутверждений, ты оказался вот здесь, перед этим жизненным шагом, и это, как бы, не ты пришел к этой ситуации и что-то от нее хочешь, а это ситуация пришла к тебе и что-то хочет от тебя, а ты просто на нее реагируешь и озабочен только тем, чтобы мысленно молчать.
С: Как молчать? Ты что, на экзаменах не отвечал разве?
Я: Речь о мысленном молчании. Примерно как монахи могу вести беседу и мысленно повторять молитву Иисусову, либо кто-то может в какой-то жизненной ситуации мысленно повторять формулу аутотренинга. А тут вместо молитвы и слов аутотренинга – молчание. Домик, куда можно убегать вниманием в состоянии ужаса, дело, которое остается, когда не понятно, что еще делать, и сделать ничего нельзя.
<