Книга-диалог
Шрифт:
С: Ну так и уходи в монастырь! Кто сказал, что обязательно жениться, заниматься бизнесом, творчески реализовываться, получать светское образование?
Я: Дело даже не в приоритетности одного образа жизни над другим, а в том, что мое сознание просто не приемлет представление о буквальном аде. Утверждение, что ада нет – это моя природа, как дыхание. Начать думать, что ад есть, так же невозможно, как перестать дышать.
С: Если ада нет, то все дозволено?
Я: Но не все приятно и полезно. Относительный-то ад все же есть. Есть болезни,
Например, у тебя очень важный разговор с очень важным человеком, не важно – личный, или бизнес, – разговор в ресторане, под коньячок, и очевидно, что если ты не будешь выпивать, то разговор не получится. И тут уже выбираешь, что тебе важнее – трезвость или разговор. Выбирая разговор, ты точно знаешь, что навредишь здоровью, выбирая трезвость – вредишь разговору.
То же и с грехами. Плотская любовь до брака – грех, но, если буквального ада нет – можно рискнуть. Возможно, и из отношений ничего не выйдет, а потом еще и в ад попадешь. Но из него все же будет избавление. А может, начнете встречаться, потом женитесь, обвенчаетесь, покаетесь в грехах и то, что началось с блуда, закончится совместным вхождением в рай рука об руку.
К тому же, думаю, и ад бывает разной степени тяжести. Ад за рукоблудие не должен быть равен аду за убийство. Если же ад вечный, то он весь одинаково неприемлем. Ведь, если вдуматься, не важно, вечно гореть в огне, или вечно бродить под дождем по каким-то унылым полям, зная, что кто-то наслаждается в раю. В какой-то момент сама зависть, что кто-то в раю, с Богом, а ты навечно исключен, станет жечь как огонь. То есть, я считаю, что все ады конечные, но одни дольше и тяжелее, другие легче и быстрее исчерпываются. Если же человек был ни плох и ни хорош, то, скорее всего, и на том свете ему будет так же ни плохо и ни хорошо, пока он не достигнет святости. И даже один и тот же грех может быть разной степени тяжести. Например, если женщина спит с оккупантами, чтобы они не убивали ее детей, кто ее за это осудит?
С: Это все – про вечную жизнь, про ад и рай, про Бога – твои фантазии. А по факту ты не знаешь, как оно на самом деле. Может, ты умрешь, и все просто выключится? А слова «я знаю это, потому что это записано в глубине моего сердца», «знаю просто потому, что знаю», мягко говоря, не убедительны.
Я: Почему? Если я вижу перед собой компьютер, я же не доказываю, что он есть. Я его просто вижу. Отсутствие буквального ада, отсутствие возможности прерывания вечного потока любви и радости я тоже вижу. Только каким-то другим зрением.
С: Все равно какой-то четкости нет…
Я: Давай, завтра попробуем еще раз все еще более четко изложить? Сегодня, вроде как, устал уже.
С: Две страницы написал и уже устал? Не рановато? Воды полить еще можешь, но философский потенциал на сегодня исчерпан? Сделай перерыв и еще попиши. Да и не устал ты еще… Писать по две страницы в день – это роскошь, которую ты не можешь себе позволить. Это ты сейчас устал. А представь, работать начнешь? Вообще времени не будет! Или ты собрался полгода не работать, жить за мамин счет и не спеша писать по 2 страницы в день, а в остальное время ходить, мечтать, размышлять, вынашивать и набираться творческий впечатлений? Нет уж! К концу следующей недели надо хотя бы вчерне все закончить… Пока на работу не устроился, надо как можно больше написать. Давай сегодня наколбасим 10 страниц! Да, ты устал думать, да, ты не готов – вот и посмотрим, что будет говориться. Зато будет спонтанное письмо.
Я:
С: Потому что тебе нужно научиться писать много и быстро. Особенно, если ты собираешься продвигать такой сомнительный жанр как диалог со мной. Если уж писать говно-книгу, то пусть, что это говно, станет ясно уже через месяц, а не года через полтора.
Я: Может еще 2 страницы? Почему десять?
С: Потому что сегодня выходной. Ты весь день дома. Быть весь день дома, зная, что завтра уже придется делать другие дела, и написать всего две страницы – это безответственно.
Я: То есть, типа, такой режим, что по выходным я пишу 10 страниц, а в рабочие дни – две три?
С: Как-то так.
Я: Может писать меньший объем более качественного текста?
С: Я не знаю… А ты считаешь, что нет художественной ценности у наших с тобой этих рассуждений? Механика творческого процесса показана, вроде… Это не ценно? К тому же есть надежда, что если просто себя отпустить и заставить говорить, не думая, текст, текст и текст, то в итоге ты, как за леску, вытащишь за цепочку из слов Рыбу Смысла откуда-то из глубины себя… При этом сказанное будет не от ума, потому что ум устал и отключился, и ты честно не знаешь, что скажешь в следующий момент…
Я: Получается, я так и не научился писать ((( Не нашел за эти годы свою форму, свой жанр, свой режим…
С: Ты был женат, и тебе было не до этого.
Я: Ну ок – 10 страниц, так 10 страниц. Но о чем говорить? Концепцию двух адов, я, вроде, изложил. Насколько понятно и вообще интересно – это было бы ясно, если бы был читатель, но так как читателя нет, то и не понятно, надо больше и четче сказать, или и этого уже лишков.
С: Давай, пока отложим концепцию двух адов.
Я: И что? Продолжим перематывать годы моей жизни до момента, когда я закончил свою предыдущую повесть? Так и не решили, что структурирует мой рассказ – история моей жизни, мои религиозно-философские взгляды?
С: Давай – просто объем. 200 страниц. И посмотрим, что напишется.
Я: Я могу просто зажать одну букву иииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииииии так проехать все 200 страниц, и сказать, что это такое современное искусство. У Джойса такой возможности не было (не было компа со скроллом) – у меня есть.
С: Нет, давай все-таки оставим требование писать связные предложения.
Я: Просто связные? Не обязательно умные или красивые? То есть можно и усталым писать?
С: Да. Сколько угодно усталым.
Я: Так это я тогда сегодня все 200 страниц допишу!
С: Ну и допиши сегодня, и гора с плеч!
Я: А о чем писать?
С: О чем хочешь.