Книга духов и воров
Шрифт:
Эта статья привела к тому, что два человека, которые непосредственно знали о книге, были убиты. Возможно, это просто совпадение, подумала Крис. Или нет, Маркус Кинг причастен к этому. Но тогда кто же этот человек, которому так предан ее отец?
— Обсидиа — это язык книги?
— Мой отец называл ее «Обсидиа». Я оставил это название, когда пытался переводить ее. Должен признать, что большинство моих учеников, которые прочитали статью, посмеялись над моей гипотезой.
— Ваша гипотеза в том, что Обсидиа — это магический язык из другого мира.
— Да.
По правде говоря, сказанное
— Это то, во что я верю, мисс Хэтчер. — сказал он веско. — Вы готовы к моей теории — теории, в которую верит и ваша тетя?
— Более чем готова.
— Шестьдесят лет назад эта книга появилась в Торонто из ниоткуда. Вследствие других…странных обстоятельств жизни, женщина, которая нашла ее, верила в то, что ее необходимо скрывать от других людей, разыскивающих «Кодекс». Поэтому она и спрятала книгу, годами храня секрет, прежде чем достаточно поверила моему отцу и поделилась с ним. Отец рассказывал мне, что в момент, когда он увидел Кодекс, когда прикоснулся к нему, он осознал, насколько это невероятно редкая и ценная книга. Он работал с редкими книгами — так называемыми гримуарами — и читал книги разных культур и эпох, но никогда не сталкивался с чем — то, что бы притягивало его так сильно с первого взгляда, как эта. И он верил, что этот язык мог, вероятно, открыть загадки вселенной, и подарить величайшую силу тому, кто сможет прочесть и понять его. Это … «Бронзовый Кодекс» — это книга заклинаний из совершенно другого мира, мисс Хэтчер. С другой параллели, пространства.
Крис чувствовала, как бледнеет с каждым словом профессора. Ее руки стали холодными и потными. Книга заклинаний. Настоящая магия…из другого мира. И он что верит во все это? Невероятно… Просто невероятно и непостижимо для ее сознания.
— Что Маркус Кинг хочет сделать с этой книгой? — спросила она, затаив дыхание.
Д-р Вега положил одну ладонь на папку, другую — на бумагу, на которой ранее писал.
— Что я могу сказать? Я знаю только, что он хочет получить ее, и готов даже больше чем на убийство ради этого.
Когда она не сразу ответила, слова, казалось, застряли где-то в горле от подобного простого утверждения, он полистал папку до иллюстрации, на которой было изображено что-то напоминающее узорчатое каменное колесо.
– Какая деталь! Невероятно, не находите?
Крис облизнула пересохшие губы кончиком языка, прежде чем к ней вернулся голос.
— Вы сказали, что книга не из этого мира.
Вега серьезно кивнул.
— Такова теория моего отца и моя, да.
Крис поняла, что она теребит лямку сумки, все еще висевшей на плече, так сильно, что занемели пальцы. Она ослабила хватку.
— Вы говорите о внешнем космосе и, например, межгалактическом путешествии?
Он потряс головой.
— Никаких зеленых человечков, мисс Хэтчер. Многие верят, что наш мир единственный, но так думать — невежество. И потом есть те, чей ум открыт к более гибким вероятностям и возможностям. Для вас будет лучше и понятней, если вы представите эти другие миры как параллельные измерения. И я верю, что Кодекс… — он погладил папку, как щеку любимой девушки. — Должен объяснить способы создания магических ворот между мирами, то есть, как перенестись сюда
— Магические ворота? — она не смогла сдержать неверие в своем голосе. — Вы же знаете, что это звучит как сумасбродство, да?
Он снова закивал головой, будто отчасти соглашался с ней.
— Мне об этом говорили многие, но это не меняет моего мнения. — он открыл середину папки. — Я изучал записи своего отца и наброски годами, и я внимательно изучал фотографии, с тех пор как Джеки выслала их мне, давая возможность составить свое мнение о книге. Этот язык, как ранее утверждал мой отец, — то, что я никогда не встречал до этого. Никакой другой и близко не похож на него. А я знаком с сотней языков, современных и древних. Я целый месяц изучал Вавилонский. Я могу переводить египетские иероглифы, жуя жвачку и стоя на голове. Но этот? Этот — величайшее дело всей моей жизни. Это великая тайна и загадка.
— Потому что вы не можете расшифровать его.
— Не делайте поспешных выводов, мисс Хэтчер. Ваша тетя верит в мои возможности, иначе она никогда не доверила бы мне столько своих секретов. Я верю, что пройдет еще немного времени, и я взломаю этот код. Вот. — он коснулся страницы, на которой было что-то написано, и эти буквы окружали ястребы и рисунок луга с чем-то наподобие стеклянного города издалека. — Это слово. Я считаю, что его можно перевести как «вечнозеленый». А возможно «непрекращающийся…бесконечный…» — его взгляд встретился с ее. — «бессмертный».
— Бессмертный, — повторила она следом и во рту внезапно стало сухо. — Может… может это все лишь своего рода мистификация. На протяжении истории человечества всегда были мошенники, которые пытались создать ложные и единственные в своем роде артефакты, правильно?
Он улыбнулся какой — то маниакальной улыбкой человека, который мало спит и ежедневно компенсирует это литрами кофеина. Быстрый взгляд на стол профессора подтвердил догадку Крис: на нем стояли кофейные стаканчики, а одноразовые чашки стояли по всей его поверхности.
— Правильное утверждение, но на этот раз я прав. И в глубине души я это знаю. Я уверен. Бесповоротно и окончательно.
Он снова полистал и указал Крис на рисунок существа чем-то напоминающего белку, но с очень длинными ушами.
— Например, такие особенные виды не существуют и не существовали никогда в нашем мире.
— Но это просто рисунок. Кстати, Микки Маус тоже не настоящая мышь, вы же знаете.
В его глазах плеснулось раздражение:
— Вы хотите отрицать все, о чем я говорю, но в ваших глазах я вижу, вы верите в то, что это может быть правдой.
— Если это так, — предположила она, — вы считаете безопасным держать копии в вашем кабинете? Я имею в виду после всего, что случилось с вашим отцом?
— Посланники Маркуса Кинга не навещали меня уже более десяти лет. Я не напечатал ни единого слова о Кодексе после той статьи, и я уверен, они хорошо осведомлены, что мои любые малейшие попытки пролить свет на это дело были высмеяны на каждом этапе. И предприняты все попытки дискредитировать любую мою работу. Они верят, что мои труды в этой области прекращены. Что я всего лишь скромный университетский профессор с эксцентричными фантастическими теориями.