Книга Холмов
Шрифт:
Величаво развернувшись, он растворился в воздухе.
Только когда он исчез, Лисы осознали, как вокруг тихо. Но затем им стало не до этого, потому что Кел был белый, неестественно, алебастрово-белый, светлые волосы выцвели в бесцветные, губы потемнели. Глазные впадины словно стали глубже и налились чернотой. Тело его стало худее, костлявее, череп проступил сквозь лицо. Кости локтей и пальцев рельефно проглядывали сквозь побелевшую кожу рук. Он выглядел жутко, как нечеловек, как жертва распада, шагнувший в мир нокса, пустоты, и вышедший оттуда, но уже полупустой.
– Матерь милосердная, - прошептала Алейна, обнимая его,
– Держись, - сказал Дмитриус, с лязгом поднимаясь. Винсент дрожащими руками вызвал мантию, без нее он казался себе голым.
Все столпились вокруг Кела, который медленно приходил в себя. И ни один из Лисов не удивился, когда, оглядев друзей с непониманием, белокожий спросил надтреснутым, нечеловеческим голосом, сквозящим словно из бездонной дыры:
– Вы кто?..
На убой.
Глава одиннадцатая, где Лисы сначала ругаются между собой, а потом весело, с готовностью идут на убой. И случается первый хайп.
– Кто вы такие?
– озираясь, повторял Кел. Голос был чужой: низкий и нечеловеческий, в него словно вплетался подвывающий ветер, сдавленный в узком бутылочном горлышке. Повадки и движения жреца стали какие-то звериные, хищные, он пригнулся, выставил руки вперед, готовый ударить того, кто приблизится. Но увидел свои побелевшие руки, выступающие кости, обтянутые кожей, потрескавшиеся темные ногти. На белом, как мел, лице, явственно отразился страх.
– Что я здесь делаю? Что... случилось?
Груда металла, лежащего на земле, пошевелилась и с лязгом поднялась.
– Мы друзья, - уверенно гулкнул Дмитриус.
Два странноголосых уставились друг на друга: один с широкой и ярко-желтой улыбкой на груди, второй с маской напряженного недоверия на лице.
– Ты заколдован, Кел, - Алейна не пыталась к нему приблизиться.
– Низверг отнял твою память.
Судя по тому, как расширились глаза, он еще помнил, что значит 'низверг'. Все путешествия Лисов, их задания и контракты были так или иначе связаны с Холмами. Если Кел потерял друзей, клочьями выдранных из его изувеченной личности, он мог позабыть и реалии древней земли. Но что-то осталось. Видимо павшие низверги и их тысячелетний плен были выше повседневности, больше, чем просто задания, а огромной и довлеющей частью мира вокруг.
– Ты сейчас не помнишь, но мы друзья. Путешествуем все вместе, - Алейна указала в сторону броневагона.
– И следим, чтобы чудовища из-под Холмов не вылезли наружу. Не причинили зла людям. Мы ханта!
Он пытался вспомнить, и не мог. Жрица внимательно смотрела в выцветшие, зияющие отчаянием глаза, и видела повадки, несвойственные человеку: он быстрыми, короткими движениями озирался, принюхивался, протяжно дышал. Как дикий зверь, Кел чувствовал, что глубоко ранен, и каждое мгновение ожидал, что его добьют. Лошади косили глазами на мертвенно-белого человека и старались не издавать звуков, не привлекать внимание хищника.
– Тебя зовут Кел.
– Я знаю, кто я.
– Уже не знаешь, - покачала головой Алейна.
– Ты был мне собратом-жрецом, пока низверг не отнял твою память.
– Я жрец?
– Ты был посвященным Странника. И в глубине души остался его сыном!
– Что
– Значит приходить туда, где беда и раздор, и помогать людям услышать и понять друг друга. Помогать заблудшим искать свой путь в жизни.
Глаза Кела сверкнули, она даже выпрямился немного, человеческое перегнуло звериное.
– Кто вы?
– Алейна, посвященная Матери.
– Ричард, ваш проводник по земле Холмов, - рейнджер склонил голову.
– Я Анна, воин. Твой друг.
– Дмитриус. Друг.
– А я Винсент, - сказал маг из-под надвинутого капюшона, - и там спереди, в лесу, нас ждет засада из шестнадцати головорезов.
– Што?
– если бы только Дмитриус мог поперхнуться. Но и стальное горло дрогнуло от удивления.
– Две крытых фуры, с десяток лошадей, - ответил Винсент, сверяясь со своим вороном, зашедшим на новый круг.
– Встали лагерем воон за тем холмом, видите, дымок. Но там только двое женщин, скажем так, потрепанной наружности. Готовят в двух котлах. А остальные ушли в лес, и сейчас поджидают нас впереди по дороге. Хотя не уверен, что именно нас, до них с полчаса пути, мы скрыты за холмами, наверное, еще не приметили.
– У повозок отрядные девки, - не задумываясь, сплюнул Ричард.
– Какого цвета тенты?
– Грязного. И подранного. Одна со свежей заплаткой из красного... с каким-то гербом!
– Красные стяги у Ройенов, - быстро соображал рейнджер.
– Там рука скелета внутри венца?
Винсент пригляделся и кивнул.
– Даника Ройен объявил восстание против правящей династии Леборже, хочет отвоевать свое королевство. Ройенов поддерживают Краузе, отколовшиеся своим баронством от ленов короля, а Леборже заручились поддержкой Стайнборнов, эээ, чего вы на меня так смотрите.
– Кто все эти люди?
– суммировала Анна.
– Ну ясное дело, не местные, из высоких родов Севера. Речь о крупном государстве Гундагар, вон там, за Туманными горами, - пояснил Ричард, указав на восток.
– Я уж думала, это беглецы с Антарского фронта сюда притопали, - неуверенно кивнула воительница.
– Прорвались из окружения бронеголовых.
– Да нет, это не наши и не из Княжеств. Вообще не с той войны. Антарский фронт далеко на западе от Холмов, дезертирам оттуда проще бежать во Фьорды или на западное побережье, в города-жемчужины. Например, в Кэрниваль. А Гундагар к нам гораздо ближе, просто он за горами. Но горы не зря называют Туманными: нырни в дымку, преодолей не особо и сложные перевалы, и если тебе повезет не попасться одной из шаек разорителей, то зацепишь край леса Грутхайм и въедешь по Белому тракту в самые Холмы.
– Я и не знала, что там тоже война...
– Разве ж это война. Обычное дело для Патримонии, там тьма баронств и свободных ленов, все время кто-нибудь да грызется. Хотя Гундагар самый крупный лен, почти настоящая страна. Больше Мэннивея.
– Как же эти заезжие через заставы прошли?
– удивилась Алейна.
– Какие заставы, рыжая, наши Кланы тю-тю. Большей частью, кстати, в тот же Гундагар и сбежали. Большинство застав сняли, вычистили как метлой. А в оставшихся по десятку человек, им не до контроля границы. Сидят у себя затворившись, и ждут, чего случится, а когда случается, бегут в рунный колокол звонить за подмогой... Не до патрулирования им, в общем, вот любой хожий-перехожий и проскочит, было бы желание.