Книга Холмов

Карелин Антон Александрович

Все морщились, осмысляя новую неприятную информацию.

– Да сколько ж можно, суки, а?
– в бешенстве заверещала Лилла, дергая ногами.
– Я ссать хочу! Выпустите, люди добрые!

И так как никто из Лисов не шевельнулся в сторону ее кандалов, Неженка мстительно выгнулась, льняные штаны тут же промокли, и по ее ногам потекла моча, закапав на голову многострадальному толстику.

– Опять пи-пи?!
– заскулил огнемаг, боком отползая из зоны поражения в сторону Лисов.

Но никто не обратил внимания на их семейную драму.

–

Ну, что смотришь?
– спросил теперь уже риндан у Анны, его рот дергался, нервно подрагивали запавшие глаза. Он прилагал все силы, чтобы не выплеснуть на девушку поток брани. Она поразилась, увидев, насколько мародеру трудно держать себя в руках - он хоть и был скован кандалами и страхом, но вообще не привык сдерживаться. И как же от него воняло, не передать, там был и перегар, и гниль древних зубных развалин, и двухнедельная немытость бродяги, и общее 'А зачем, я и так хорош', особо перло из волосатых подмышек задранных рук.

– Ничего, - сказала Анна, разворачиваясь, чтобы уйти.

Каким-то образом он высвободил ногу из старого и, видно, проржавевшего железного кольца. Ударил со всей силы, вымещая всю ненависть, в раненую спину девушки, угодив сапогом прямо в рассеченную лопатку. Анна вскрикнула от неожиданности и боли, рванулась вперед, уходя из-под удара, чувствуя, как снова течет по спине кровь. Следующий его удар пришелся уже в воздух.

Ричард тут же вскинул лук, а Дмитриус руку, чтобы выстрелить, им просто нужен был повод. Но Кел ждал чего-то в этом духе и был готов, он подскочил и закрыл пленника собой.

Анна развернулась, все в ней хотело отшвырнуть легкую, худую фигуру друга, подскочить к вонючему риндану и голыми руками превратить его морду в кровавую отбивную. Но остановилась, тяжело дыша, потому что внезапно поняла, насколько Келу сейчас тяжело. От его личности остались лохмотья, он осознает это, чувствует свой распад. Внутри пустота и страх, ведь скоро никакого Кела и вовсе не останется, да был ли он вообще, и кто таков? Кел не знает себя, и хватается за единственное, что еще осталось: за стремление к благородству, к справедливости; цепляется за остатки человечности, честность к своим и чужим. Руки раскинуты в стороны, пальцы сжаты, на лице весь груз сомнений и чувств, весь белый с черным, как 'да' и 'нет', которые сплавились друг с другом и не могут разойтись каждый в свою сторону - его перекосило от невозможности решить дилемму с пленниками так, чтобы и волки были убиты, и овцы целы. А Анну корежит от самой необходимости эту дилемму как-то решать. Ведь Лисы исследователи, бойцы, странники, беглецы; иногда попадатели впросак, но нередко герои мудрых и нетривиальных решений. Но не судьи и не убийцы.

Кел закрывал своим телом человека, который убил бы его, не раздумывая, если б мог. Который оценивал все споры и терзания Лисов, как метания слабоумных дураков. И сейчас смеялся, захлебываясь ругательствами, потому что в башке у него умещался главным образом текущий момент, без места на рефлексии о прошлом и закутка планов на будущее. Только сейчас, а сейчас весело и смешно, как

удачно я пнул эту гниду!

– В твоем случае, светлый, красивый жест теряет в силе, - прерывисто выдохнул Ричард, все еще удерживая натянутый лук.
– Тебе-то от выстрела ничего не будет.

– Вот и прекрасно, - отрезал тот, - не хватало помереть от выплеска хаоса в безумной голове.

– Это у меня безумная?!
– колоколом загудел Стальной.
– Не у сумасшедшего, который все забыл и против своих выступает?! Не у доброй жрицы, которая половину боя провела, спасая врагов, когда друзья ходили по краю и чуть не погибли?! У меня?!

– Хватит!
– голос Алейны был непривычно-жестким.
– Я поняла, как быть.

– Как?
– спросили человек десять сразу.

Вместо ответа Алейна воздела руку к белой друде, и впилась в нее взглядом сверкающих глаз. Крылатая издала трельчатый звук и снялась с ветки, перелетела на крышу броневагона, уселась на ловец радуг. Замерла, глядя круглыми, как зеркальца, глазами на девчонку.

– Ты получила своих пленников. Они вернулись?

Друда медленно качнула головой. Да.

– Главарь сам убил человека, который их унес. Они видели?

Да.

– Мы убили одного из лучников, в бою. Еще один из пойманных в терновник умер от вашего яда. Уже трое людей за одну друду. Достаточно?

Да, помедлив, кивнул белый дух.

– Отпускайте пленных, - сказала Алейна.
– Ведите их сюда.

– Что?!
– взорвался Дмитриус.

– Ани, пошли свою тень на гребень, пусть притащит труп, - не слушая его, приказала девчонка.
– Его нужно захоронить так, чтобы ни тело, ни душу не смогли использовать низверги с ближних рунных Холмов. Я знаю, как.

– Алейна, - сказал Ричард таким тоном, что было ясно, он ждет объяснений, а не приказов.

– Послушай, Дик, - ответила жрица, в руках которой загорелся, засиял целительный свет.
– Ты помнишь, сколько раз Хальда оказывалась права?

– Помню, - кивнул рейнджер, - причем тут это?

– Притом, что я знаю, как надо сделать. Поверь мне.

Анна с трудом подавила стон облегчения, когда боль ушла, а кровь выветрилась, обращаясь в энергию виталиса и вливаясь обратно в зарастающую рану.

Наступила пауза. Винсент молчал, внимательно глядя на друзей. Дмитриус хотел что-то сказать, но Ричард внезапно опустил лук и положил руку на стальное плечо.

– Убери все оружие в подпол, - попросил он. Затем глянул на висящих.

– А вы не дергайтесь. Жрица Матери добра. Но дайте нам только повод.

Кел смотрел на Алейну не просто с благодарностью, а даже с каким-то тихим счастьем. Он явно не верил, что удастся отстоять пленников, и защищал их просто потому, что не мог иначе.

А висящие улыбались и щерились, кто-то не сдерживал презрительной радости, кто-то не мог ее спрятать. Мягкотелые местные слушаются девчонку с единорогом на груди. Пляшут под дудку Богини. Тем лучше. Сейчас наших станет много. Мы посмотрим, приценимся. Придем в себя.