Книга Мирдада

Иванов Сергей Иванович

Те чувства, что Веры – лишены, вести не могут, и не берите их в проводники. И хоть дорога, что они укажут, покажется вам ровной и широкой, на ней лежат ловушки. И кто, идя по ней, вершин Свободы достичь стремится,– либо погибает, либо скользит назад, туда, к подножью, откуда путь свой начал. Там, страдая, залечивает раны, собирает свои он кости.

Охваченные Малой Ностальгией, построили они свой мир на чувствах, но вскоре он им показался душным и тесным, и тогда они решили, что нужно мир пошире

отыскать, где больше будет воздуха, пространства. Но нет чтоб взять другие материалы иль мастеров других нанять - всё те же чувства в распоряжении у них, всё те же строители и мастера. И только этот новый мир построен, как сразу он становится и тесным, и воздуха лишённым, и тоскливым. И этот мир спешат они разрушить, чтоб возвести другой на том же основаньи. И постоянно так, всё время строят и разрушают, только дом, в котором им было бы уютно и свободно, тот дом, который видится во сне им, не получается построить. Ведь, желая избежать обмана, обманщикам доверятся они. Подобно рыбе, что прыгает в огонь со сковородки, бегут они от малых миражей, лишь чтобы побольше поверить в мираж и вновь обманутыми быть.

И кроме тех людей, чьё сердце - гавань для Малой иль Великой Ностальгии, есть люди-кролики, которые тоски не знают. Они – довольны тем, что роют норы, живут в ни х, размножаются и в них же землё ю станут. И норы их им кажутся большими, красивыми, уютными на вид. И не нужны им никакие королевства, не променяют они норы на дворцы. Смеются над сомнамбулами, шутят, особенно над тем, кто в одиночестве б редёт, над тем, кто троп проторе нных не ищет.

И человек Великой Ностальгии сравним с орлом, в курятнике рождённом, в нём выращенном. Прочие цыплята его считают тем же, что– они. Им хочется, чтоб жил он той же жизнью, чтоб нравилось ему пшеном питаться, чтоб перенял у них он их привычки, обычаи и ритуалы. Он же желает жить среди своих собратьев, таких как он, мечтателей, чьё сердце снедают грёзы и чьё сердце помнит Небесную Свободу. И чувствует себя орёл изгоем меж теми, кто зовётся "братья", "сёстры", они над ним смеются, его дразнят, и даже мать им вторит. Зов вершин, что будоражит кровь его, звучит всё громче, и вонь курятника – несносна, и тяжело – ему. И он страдает, несчастный, одинокий, втихомолку, пока не оперится и не сможет улететь. И вот тогда он в небо вознесётся, на курятник свой прощальный бросив взгляд, и на сестёр своих, и братьев, что кудахчут, и на мать, что роется в земле.

Возрадуйся же, Майкайон. То вещий сон тебе приснился. И мир твой тесен стал тебе из-за Великой Ностальгии, и странник - ты теперь. Освободила твоё воображенье Ностальгия из хватки деспотичных чувств. И Верою тебя вознаградило твоё воображенье.

А Вера же тебе подарит крылья,

возвысит над застойным, душным миром и унесёт над мёртвою пустыней тебя к Вершине, где испытания пройдёшь и свою Веру укрепишь, и от Сомнений душу ты очистишь.

И Вера, провозгласив победу, к подножию Вершины той, что - вечно свежа и зелена, тебя проводит, и Осознание в объятья заключит. И Вера, выполнив задачу, удалится, и Осознанье будет шаг твой править, вести тебя к Свободе, туда, где истинный, бескрайний дом Бога и ЧелоВека.

Ты выдержишь то испытанье, Майкайон. Вы выдержите все. И оказаться даже на мгновенье на той Вершине, стоит испытаний. А поселиться навсегда, то стоит Вечности.

Химбал: Разве не поднимешь ты нас на вершину, чтобы хоть одним глазком могли мы на неё взглянуть?

МИРДАД: Не торопись, Химбал. Настанет твоё время. Где я дышу свободно, дыхания лишишься ты. Где я хожу легко, ты будешь спотыкаться. Поверь мне, и тебе поможет Вера подвиг совершить.

Так учил я Ноя.

Так учу и вас.

Глава 32

МИРДАД: Вы говорили о Грехе и знать хотели бы, как человек стал грешником?

Вы заявили, что ЧелоВека создал Бог таким, каким является Он, и это - так. Но тут же вы сказали, что грешен - ЧелоВек. Так значит грешен Бог, и Он является источником Греха? Здесь кроется ловушка, и не хотел бы я, чтоб вы в ловушку эту угодили. Поэтому я уберу её с дороги вашей, чтоб вы могли её убрать с дорог других людей.

Безгрешен – Бог. Конечно, если Солнцу грешно делиться светом со свечой, тогда другое дело. Безгрешен – также ЧелоВ ек. Ведь не грешно свече сгореть на Солнце и с ним соединиться вновь.

Грешно, когда свеча не дарит света, а если спичку к фитилю подносят, ругаться начинает, проклинает руку, что спичку поднесла. Грешно свече стыдиться света, и не хотеть сгореть дотла, и прятаться от Солнца.

И если человек Закон не соблюдает - в том нет греха. Грешно, однако, незнание Закона покрывать.

Да, прикрываться фиговым листом грешно.

Ведь вы читали легенду о паденьи ЧелоВека. Слова её - наивны и скудны. А вот значение – возвышенно и тонко. Тот ЧелоВек, Который родился из глубины Божественной Души, был как младенец, – вял и флегматичен. И наделён Он был способностями Бога, но, как все дети, ничего о них не знал и не использовал. Хотя таланты – бесконечны.

И как зерно, что возлежит в красивой чаше, жил ЧелоВек в саду Эдема. Ведь в чаше зерно останется зерном, и никогда то чудо, что в нём хранится, миру не явится. Однако если в почву зерно то посадить, которая сродни его природе, то треснет кожица, и чудо совершится.

У ЧелоВека же нет почвы , что – сродни Е го природе, куда бы мог Он посадить Себя и так раскрыть С вои таланты.