Книга о Человеке
Шрифт:
— Они же каждый день несут яйца! — постоянно говорила она.
Этих яиц было пять штук в день, самое большее семь, но мать не позволяла их есть самим и все уносила на продажу. За одно яйцо она выручала около трех сэнов… Мать радовалась, считая, что тем самым вносит важный вклад в семейный бюджет. И даже не задумывалась о том, сколько усилий требуется, чтобы заготовлять корм, убирать сад. И ему часто приходило в голову, что если положить в банк сто иен, можно на процентах заработать деньги, равные тем, которые мать выручала за яйца в результате годового труда…
Это казалось ему невероятно
— Меня потрясла мысль, — продолжал Ёсабуро, — что эти молодые мужчины и женщины начисляют проценты на вложенные деньги. Вероятно, удивление, испытанное в тот момент, и пробудило во мне желание стать банковским служащим, вскоре я поступил в школу высшей ступени… К этому времени рыбаки, в отличие от вашей эпохи, стали жить зажиточно, в любом доме в сундуках спала не одна стоиеновая купюра. В сравнении с тем, что было до войны, говорит моя матушка, теперь — сущий рай, но при этом она, сколько ее ни отговаривают, до сих пор держит кур. «А что, если мы опять угодим в ад?» — говорит она.
Тут жена не выдержала и вмешалась в наш разговор:
— Господин Ёсабуро, вы, кажется, сказали, что на этой неделе заканчивается срок подачи прошений о приеме на работу?
— Да, и я решил — всю ночь просижу в углу вашего сада, но допрошусь. Надеялся, что смогу убедить вас своим рассказом…
— Я завален работой! Твое присутствие мне мешает. Понимаешь ли ты, какую ответственность несет поручитель перед банком?
— Да, начальник университетского отдела по распределению доходчиво мне объяснил.
— Ты уверен, что меня не подведешь? Можешь поклясться?
— Да, работа в банке — мое жизненное призвание и я ни за что вас не подведу!
Я сказал жене шутливо:
— Слышала его клятву?.. Если в будущем что случится, вместе посмеемся, какие мы были наивные… Это стоит того, чтоб стать поручителем!
— Большое спасибо! — Юноша, бухнувшись на колени, отвесил поклон.
— Приноси завтра утром свое прошение! — отрезал я и уже собирался подняться, но он сказал, что прихватил прошение с собой, и достал его из внутреннего кармана. В прошении были уже вписаны место моего рождения и мой нынешний адрес. Мне оставалось лишь поставить подпись. Но в доме не нашлось ни кисти, ни тушечницы. Ёсабуро сказал, что подпись будет действительна, если я распишусь обычной ручкой, поэтому я воспользовался толстой ручкой «Монблан». Он попросил меня приписать перед моим именем «романист», я написал — «писатель».
— Разве есть разница между романистом и писателем?
— Я не романист, а писатель. Когда-нибудь ты это поймешь, — сказал я и передал ему прошение.
Он тотчас надел свои старые гэта и, торопливо попрощавшись, ушел.
Не знаю, сколько прошло времени, я уж и думать о нем забыл, как вдруг однажды вечером он вновь появился в нашем доме. Смотрелся
Он сидел на циновке, улыбаясь. Сказал, что сдал только что устный экзамен на место в банке М. Письменный экзамен состоялся ранее, и он, по его словам, был доволен своими ответами.
— Мне неизвестно, кто из экзаменаторов был господин Накатани, но я всем отвечал хорошо.
— Как так?.. Я-то думал ты подашь заявление и, в свойственной тебе манере, отправишься прямиком к Накатани… даже волновался… А ты, значит, вот как…
— Я и вправду хотел сразу же нанести визит, но начальник отдела по распределению меня предостерег… Мол, так нельзя, таким поступком я произвел бы неблагоприятное впечатление…
— Теперь, когда экзамены закончились… ты готов к тому, что тебя могут не взять в банк?
— Я не допускаю такой мысли, — сказал он решительно и, к моему удивлению, не засиживаясь, вскоре ушел.
Прошло всего два часа, когда раздался вдруг звонок от Накатани.
— Ты поручился за одного из претендентов на место в нашем банке. Он кто тебе — родственник?
— Ближайший сосед. Фамилия одна, так что в далеком прошлом, может, и было какое-то родство, но сейчас мы по документам не родственники.
— Он не проходит по своим семейным обстоятельствам, но, разумеется, то, что ты его поручитель, имеет значение. Все же объясни, почему ты согласился за него поручиться?
— Его покойный отец был моим одноклассником в начальной школе, кроме того, сам он, как и я в молодые годы, поступил в университет, преодолев немалые трудности. К тому же он считает работу в банке своим жизненным призванием…
— Идеологически он не красный?
— С этим все в порядке. При том, что учился на экономическом факультете, к марксистской литературе даже не притрагивался. По его словам, все свободное время он посвящал чтению книг о финансах.
— Неужели? Все же какой-то он неотесанный, кажется дикарем…
— Чего ты хочешь, сын рыбака… Я тоже в его годы был дикарем, разве нет? — рассмеялся я.
На этом наш телефонный разговор закончился. Я понятия не имел, как он может повлиять на зачисление Ёсабуро, но за ужином жена позвонила ему и передала мне трубку.
— Я узнал от вашей супруги, что вам звонил заместитель директора, — сказал он. — Я знал, что моя целеустремленность — залог моего поступления.
— Да, только слишком ты торопишься. Он позвонил всего лишь из дружеского ко мне расположения. Кстати, ты, случаем, по своим убеждениям не красный?
— Нив коем разе. Это он вас спросил?
— Ну и отлично, я так ему и ответил.
С этими словами я повесил трубку. Он, кажется, что-то еще хотел прибавить, но я уже не услышал.
На следующее утро, едва я сел за письменный стол и взялся за работу, как со стороны входа донесся громкий стук и одновременно душераздирающий крик:
— Сэнсэй! Сегодня утром я получил телеграмму из банка, меня приняли на службу!
Кричал Ёсабуро. Я почувствовал досаду и не стал спускаться. Через некоторое время из-за ставен послышался голос жены: