Книга об отце (Нансен и мир)

Нансен-Хейер Лив

Нансен навестил мальчиков в гостинице в Осло и подарил каждому из них собственную книгу с посвящением.

Больше, чем кого бы то ни было, отца занимали проблемы этики. Основными чертами его характера были чувство ответствен­ности и совесть. Поиски истины были главным как в его деятельности, так и в его мышлении. Любовь к истине лежит в основе всей этики, утверждал отец. «Но мы либо ищем истину и прини­маем со всеми вытекающими последствиями, либо не ищем ее совсем»,— сказал он также.

В тех речах, с которыми выступал Нансен в годы своей меж­дународной деятельности, он всегда указывал, что единственное спасение мира заключается в установлении такого духа в междуна­родных отношениях, который исключал бы двойную мораль. В 1924 году в речи, с которой он выступил в университете

на женском конгрессе, он призывал университеты возглавить дело «воспитания молодежи в духе одной, единой морали — морали в духе братства и любви к ближнему».

Эти и подобные высказывания были поняты многими как «обращение Нансена», свершившееся после того, как он увидел горе и страдание, царящие в мире. Но это ошибка. Его мировоз­зрение осталось прежним. Оно не могло измениться. Если уяс­нить себе, что между религией и этикой существует различие, это становится очевидным.

За полгода до смерти он написал нечто вроде «духовного за­вещания»— статью «Моя вера», которая была опубликована в аме­риканском журнале «Форум» в декабре 1929 года. Его друг доктор Генри Годдард Лич, редактор этого журнала, начал печатать в нем серию статей под заголовком «Философия жизни», где он собрал высказывания многих знаменитых людей нашего вре­мени.

Взволнованный и растроганный пришел к нам отец и прочитал вслух статью, перед тем как ее отослать. Но, кажется, я тогда испортила ему настроение. Я не совсем оценила эту статью при первом чтении. Мне казалось, что на эти темы отец уже высказы­вался раньше, и гораздо лучше. Мне не нравилось, что он отдает себя на суд любопытства, и я так ему и сказала. Никогда не забыть мне его разочарованного лица. Тогда я побежала к нему в башню: «Отец, я не то хотела сказать, я просто дурочка...» Он засмеялся: «Знаю, знаю».

Он прекрасно понял, что я имела тогда в виду. Но он иного мнения. «Вот прочитаешь статью, когда я ее совсем закончу»,— сказал он и на прощанье погладил меня по щеке.

Понять эту статью было нетрудно, она была написана ясно и логично и не оставляла сомнений относительно его убеждений:

«Существование абсолютной истины мы не можем ни до­казать, ни опровергнуть. Но поскольку нам дана способность мыслить, мы должны пользоваться ею для решения вопросов, име­ющих величайшее значение для нашей жизни, при этом наше мышление должно руководствоваться тем, что нашим временем признано за истину. Допустить, чтобы кто-то, некий «пророк госпо­день», тиранически распоряжался нашей верой, мировоззрением путем приказов или велений, будь они логического или нелоги­ческого характера, несовместимо с моралью и добром. Веление «веруй» аморально. Если мы заставляем себя слушаться такого веления, то поступаем так не потому, что считаем такое поведение естественным, хорошим и правильным, а потому, что боимся не угодить божественной власти и подвергнуть себя наказанию. Это не имеет никакого отношения к морали, потому что мы подчиня­емся чужой тирании, стремясь таким способом добиться некой выгоды. Такие заповеди — пережитки тех времен, когда челове­чество верило в богов войны, в божества карающие и награждаю­щие, такие, как, например, Иегова. В наши дни следовало бы пере­расти подобные суеверия».

Создавая свой взгляд на бытие и мировой порядок, мы можем основываться только на собственных наблюдениях, продолжает он далее, то есть на наших научных исследованиях и логическом мыш­лении. А это приводит нас к выводу, что вся вселенная — как жи­вой, так и неживой мир, как физическая, так и духовная сфера — подчинена тому, что мы называем законами природы. Вся органи­ческая жизнь подчинена тем же законам, каким подчиняются электроны и небесные тела.

Мы не знаем, когда и как в точности возникла жизнь на нашей планете, но это не значит, что мы никогда не придем к познанию этого. Мы знаем, что когда-то она началась и когда-то должна прекратиться — когда Солнце остынет до того, что температура на Земле опустится ниже какого-то определенного уровня. Это неиз­бежный процесс в вечном круговороте вселенной.

Законы природы не позволяют нам допустить, что человек об­ладает душой, способной жить

независимо от тела. Подобно тому как нет живых форм без души, мы не можем представить себе и душу без живой формы. Можно делать различие между созна­тельной и бессознательной душой, но мы не можем указать ту грань, где на определенной ступени развития органических форм от низших растений и животных к высшим млекопитаю­щим и человеку появляется индивидуальная душа, обладающая сознанием.

Для многих, вероятно, утешительно верить, что душа бессмертна, что есть иная жизнь, в которой дается вознагражде­ние за перенесенные в земной жизни лишения. Но здоровее и ме­нее эгоистична вера в то, что наша жизнь протекает здесь и сей­час, что мы временное звено в непрерывной цепи от прошлого к будущему и что если мы продолжаем жить и в наших потомках, то только в силу наших мыслей и поступков, и поэтому мы обя­заны как можно больше и лучше совершить в этой жизни. Такая вера усиливает в нас также чувство ответственности.

Раз все сущее подчинено законам природы, а способности, ха­рактер и свойства человека определяются наследственностью и приспособляемостью, конечно, не может быть и речи об ответственности и свободной воле. Воля также определяется преходящи­ми причинами. Станет ли человек хорошим или дурным, моральным или аморальным, зависит от его наследственных свойств и от того, как на них повлияют воспитание и среда. Но к нашим духовным свойствам относится и ощущение свободы выбора, а вследствие этого — чувство ответственности за выбор. Самый ярый детерми­нист и тот совершает свои поступки, руководствуясь иллюзией того, что в случае сомнения конечное решение зависит от его воли. Очевидно, эта идея необходима для существования общества, и вряд ли ее можно искоренить из сознательной души, частью ко­торой она является.

С этим учением о детерминизме связан старинный вопрос об изначальной целесообразности. Законы природы не допускают существование изначальной цели. Некоторые рассуждают, что, если бы не было цели, все существование было бы бессмысленно. Но это ничего не доказывает. Кто может утверждать, что вселен­ная должна иметь какой-то смысл? Вечные законы существуют потому, что существуют, они не могут устранить никакой при­чины, не устранив самих себя.

«Когда наш взор обращается звездной ночью к небесам, сколь­зит по бесконечному пространству к иным млечным путям и мы восхищаемся удивительной громадностью вселенной, ее высоким величием, то мы чувствуем, что все это всегда было, всегда будет, и требование смысла и цели исчезает само собой, превращаясь в незначительную мелочь. Когда-то, бесконечно много времени то­му назад, на этой маленькой планете возникла и развилась органи­ческая жизнь, и когда-то она исчезнет. Не слишком ли много будет требовать, чтобы она еще имела и смысл — иной, кроме своей соб­ственной изменчивости».

Но тем не менее на практике мы поступаем так, словно наша жизнь имеет какую-то цель. Эта идея, так же как идея свободной воли, глубоко коренится в человеческой природе, поскольку определяется вышеназванными причинами.

Очевидно, что так называемое материалистическое мировоззре­ние у многих людей потрясает самые основы их философских и религиозных убеждений. Но хуже всего то, что моральные идеи до сих пор были всегда связаны с религией, что общепринятые правила морали до сих пор основывались на суеверии. Обнаруживая свои ошибки и отбрасывая прежние убеждения, люди тем са­мым подвергаются опасности утратить этические основы, не нахо­дя взамен новых. Тогда они утрачивают душевное равновесие, и их моральные и социальные взгляды становятся жертвой поветрий времени.

Но несмотря на все это, мы мечтаем о новой эре человечества, об эре вечного мира, братства и добрых отношений между наро­дами, о времени доверия и взаимопомощи.

...Нужно построить новый, здоровый моральный кодекс, соот­ветствующий требованиям времени. И нужно уяснить себе, что за­коны морали не должны становиться велениями, которые испол­няются из страха — подлейшего человеческого инстинкта, а ис­полняются они потому, что следование им ведет к счастью и од­новременно служит на пользу личности и обществу.