Книга предсказанных судеб
Шрифт:
Увидев мое бледное как полотно лицо, он сказал: «Вы – самая отважная женщина из тех, что мне доводилось встречать в жизни!»
Словно выйдя из преисподней и вновь оказавшись под открытым небом, я радостно вдохнула свежий морозный воздух и осенила себя крестным знамением. Мне не терпелось поскорее покинуть это мрачное место. Но тут монах неожиданно тронул меня за плечо, останавливая: «Постойте, миледи! Посмотрите на эти следы! Похоже, кто-то еще, кроме нас, заглядывал сюда сегодня вечером». – С озабоченным видом он нагнулся, чтобы лучше рассмотреть их.
«Да, по свежему снегу найти следы несложно, – согласилась с ним я. – Возможно, кто-то
«Уверяю вас, мадам, то был не слуга. Человек, стоявший здесь, носит дорогие сапоги на узком каблуке со шпорами. Смотрите, следы ведут к самой двери, их там изрядно. Можно подумать, что он подслушивал».
Теперь вы понимаете, любезные мои слушатели, как важно быть внимательным к мелочам, которые лишь на первый взгляд выглядят незначительными. Именно таким вдумчивым вниманием отличался брат Микеле. Впрочем, других способностей у него также имелось изрядно.
– Ах, бабушка, вы всегда щедры на похвалу, когда речь заходит об этом францисканце! – воскликнула девушка.
– Поверь, Элинор, он ее заслужил. Помнится, я и тогда в разговоре с ним не удержалась от похвалы.
Итак, мы с братом Микеле двинулись обратно. На этот раз я предпочла вернуться к себе кружным путем, через донжон и голубятню. Спутник мой был молчалив, меня же терзали тревога, сомнения и любопытство. Не терпелось узнать, к каким выводам он пришел после осмотра умершего.
«С моей стороны было бы слишком самонадеянно утверждать, что теперь мне, наверное, известно, каким ядом отравили несчастного, – проговорил он наконец. – Визит наш прошел не без пользы, и кое-какие догадки появились… Я говорил вам уже, что мне знакомы лишь некоторые отравляющие вещества, но действие их непохоже на то, что мы видели. Ни в одном из описанных случаев я не встречал упоминаний о… впрочем, детали можно опустить. Скажу лишь, что его поседевшие волосы навели меня на одну мысль. Мне также вспомнился рассказ одного еврея-алхимика, которого я однажды встретил в Умбрии. Он состоял на службе при дворе герцогов Сфорца, куда я попал, выполняя поручение нашего настоятеля. Однако, чтобы дать точный ответ, мне потребуется посмотреть «Трактат о ядах», что хранится в вашей библиотеке».
Фра Микеле продолжал свои рассуждения о природе ядов и их воздействии на человека. Но я, признаться, слушала его без должного внимания, думая о другом. Мои смутные догадки, подкрепленные словами монаха, переросли в уверенность, что оба убийства, и оруженосца Гальгано, и веселого виночерпия, связаны между собой. Ведь и тот и другой преданно служили графу, охраняли и оберегали его: один – в замке за трапезой, другой – повсюду вне его стен. Теперь же оба мертвы… Поиски нового предегустатора, наипаче нового оруженосца, потребуют изрядно времени. Всем хорошо известно, что истинная преданность в жизни встречается не чаще чем олень с золотыми копытами. А во время поисков граф, лишенный верных ему слуг, будет беззащитен, и злодей, если таковой существует, может попытаться его убить. Ибо глупа та кошка, которая, увидев горшок без крышки, не сунет туда лапу.
И я, не мешкая, решила поговорить с Мишелем.
– Бабушка, скажите, каков из себя он был? На портрете, что висит в галерее, граф де Рабюсси имеет весьма привлекательный вид, – перебила рассказ любопытная Элинор.
– Портрет, увы, неспособен передать подлинные человеческие черты. Хотя граф и впрямь был не лишен мужской красоты. Но с возрастом лицо у него сделалось красным, возможно, от любви к вину, а
– О! Несомненно, это свидетельство физической силы! – воскликнула молоденькая внучка.
– Итак, я решила пойти к мужу и предупредить его об опасности. Но на пути моем возникло одно препятствие – он не принимал в своих покоях без доклада и даже для меня не делал исключений. Я редко бывала на его половине, о чем, впрочем, не жалела. «Что ж, видно, придется нарушить правило», – подумала тогда я.
Пройдя через аванзалу, я поднялась по устланной ковром лестнице. От того мои шаги были бесшумны, я же, напротив, тотчас услыхала наверху голоса и смех. В галерее мелькали смутные огни и черные тени, они приближались. Признаться, в тот момент я…
– Вы испугались, ваша светлость? – встрепенулся Бернар.
– Право, не знаю… был ли то страх или досада на самою себя за непредусмотрительность. Мне следовало взять с собой Татуш, а не бродить по ночному замку одной.
«Кто здесь? Что происходит?» – выкрикнула я в надежде, что грозный и громкий голос скроет мое смятение.
Вместо ответа раздались неясные голоса, шепот и возня. И тут одна тень, отделившись от прочих, стрелой пролетев мимо меня, устремилась вниз по лестнице. Я успела лишь разглядеть, что это служанка.
«Что здесь происходит?» – повторила я свой вопрос.
«Не бойтесь, миледи, это всего лишь я, – донесся до меня голос кузена Анри. – Точнее, мы. К несчастью, у нас с сеньором де Клержи, а также у господина поэта бессонница. Говорят, она нередко случается у влюбленных».
Они приблизились ко мне, разгоряченные и ухмыляющиеся. Одежда всех троих была в беспорядке, а запах, исходивший от них, без слов говорил, что выпили они изрядно. Всплеснув руками, кузен Анри опустился передо мной на одно колено:
«О! Дражайшая Алиэнора! Какая редкая удача видеть вас одну без привычного шлейфа из слуг!»
Он обратился ко мне «Алиэнора», так звали меня давным-давно мои добрые родители. Да, с переездом в Бургундию многое в жизни моей переменилось, и не только я сама, став женой и матерью, но даже имя мое стало звучать здесь иначе.
Воспоминания о прошлом растрогали меня, и на короткий миг я, забывшись, позволила кузену по-братски себя обнять.
Де Клержи тотчас весьма глупо улыбнулся, а господин Вийон разразился каким-то четверостишием в мой адрес. Привыкший лицедействовать, он говорил громким голосом, изображал церемонные поклоны, низко кланяясь, взмахивая руками и выставляя вперед то одну, то другую ногу. В какой-то момент мне показалось это забавным, но стоило мне увидеть его сапог, как я сразу вспомнила следы на снегу. Именно о таких сапогах с большими шпорами, на узком каблуке говорил монах!
«Простите мой вопрос, но не могли бы вы назвать, у какого сапожника вы заказали эти сапоги?» – спросила я.
«Увы, не ведаю, так как получил их в подарок от друга!» – с усмешкой ответил поэт.
Испугавшись своей догадки, я поспешила прервать разговор. Но тут в конце галереи показался свет – дверь в покои мужа отворилась, и перед нами предстал граф де Рабюсси. Лицо его выдавало крайнее раздражение. С укором он оглядел нас и, не проронив ни слова, скрылся. Известно, что наибольшими ревнивцами являются именно те, кто сам частенько доставляет повод для ревности.