Книга предсказанных судеб
Шрифт:
– Пока никак. Надо смотреть, может, что-то в тексте попадется, – уклончиво ответил Алик, медленно листая книгу. – И сделай одолжение, сядь, не отсвечивай.
На следующей, раскрытой им странице оказалась изумительная по красоте иллюстрация. Поленов, не совладав с чувствами, выкрикнул:
– Нет, Колесникова! Это же просто что-то невозможное!
Как маргинальные узоры и буквицы, иллюстрация имела абсолютно первозданный вид, нисколько не потускнела от времени. Казалось, художник только закончил свою работу и свежие краски еще не успели просохнуть. На иллюстрации изображалась сцена из сельской жизни. Сложная многофигурная композиция показывала весь
– У меня просто нет слов! – с трудом выдавил из себя дипломированный историк.
– Да уж, впечатляет! – поддакнула Ольга. – Особенно иллюстрации, правда же? Их тут много.
– Колесникова, ты не поверишь! Я даже в Ленинке такого не видел, когда сидел в отделе ценных книг! «Апостол» Ивана Федорова в сравнении с этой роскошью просто подпольное издание газеты «Искра».
– Ну, ты скажешь! Даже обидно как-то…
– Между прочим, ни для кого не секрет, что книги Ивана Федорова были бедно оформлены, дай бог, в две краски. Хотя, конечно, сравнение неправомочное. У него станок, а тут вещь рукописная.
– А переплетец-то каков! А? – продолжила Ольга, чувствуя, что показала книгу правильному человеку. Ей нравилось наблюдать за его реакцией.
– Фантастика! Сразу видно – французская работа! – с тем же воодушевлением откликнулся Алик и стал объяснять, что французские переплеты в свое время считались лучшими в мире, а еще про иллюстрации, которые раньше назывались «иллюминации».
– Только представь, какова должна быть кисть, чтобы добиться такой точности! – Алик снова погрузился в созерцание.
Постояв рядом, Ольга нетерпеливо ткнула его в бок:
– Ну, ты чего затих?
– Слушай, вполне вероятно, что фолианту этому лет четыреста или даже больше, я смотрю тут… – Поленов оторвался от книги и выпрямился. – Постой, а что, собственно, нам скажет профессиональный переводчик? Ты хотя бы прочесть что-нибудь пробовала?
Ольга с виноватой улыбкой посмотрела на него и закусила губу.
– Пробовала! Как будто ты не в курсе, что старофранцузский отличается от современного. Прочесть, наверно, и можно, но сложно! – с досадой в голосе произнесла она.
– Тогда вперед!
– Хорошенькое дело – вперед. На это все-таки время нужно, – отозвалась Ольга. – Ну, ладно, давай найдем ту страницу, которую я уже пыталась переводить. Там еще на картинке всадники…
Она подошла к секретеру, взяла ручку, лист бумаги и какой-то старый учебник, видно, он лежал у нее наготове, потом села, подвинула к себе книгу и задумалась. Алик застыл рядом, переминаясь с ноги на ногу, и, чтобы поощрить переводчицу, погладил ее по голове.
– Да не стой ты над душой! Ты мне мешаешь! – вскинулась Ольга. – Чайник лучше пойди поставь.
Сложив губы скобочкой, Поленов неохотно удалился на кухню и загремел там посудой.
– А где же тетя Нина с Денисом? – донесся его голос.
– Я их на дачу вчера отвезла.
Минут через десять на пороге с подносом в руках появился Поленов и, не решаясь поставить его в опасной близости от книги,
– Ну, чего? Не выходит каменный цветок? – в нетерпеливом предвкушении он склонился над подругой.
– Чего-то не ахти. – Ольга взяла листок с переводом и, отхлебнув чаю, принялась зачитывать то, что ей удалось перевести. Впрочем, судя по выражению ее лица, получилось довольно коряво – она то и дело путалась и сбивалась: – Значит, так: «На пятый день светлого праздника Рождества Христова, при большом скоплении людей, коих собралось более тридцати…» Среди них, как написано, были бароны и благородные рыцари, а также еще кто-то, но никак не разберу кто. – Она подняла вверх указательный палец. – «…в сопровождении высокородной жены Элинор и других жен». Словом, вся эта шатия-братия «воздала должное доброму бургундскому вину, какового имелась целая бочка». Прости, Поленов, я не поняла точно, по какому поводу они так кутили. После бургундского один из них, знамо дело, затрубил в рог. А потом, как написано, прозвучало троекратное: «Рано или поздно, да сбудется!» – громко продекламировала Ольга.
– А-а, понял, понял! Это, по-видимому, их боевой клич, – перебил ее Алик. – Тогда у каждого рыцаря имелся свой, и он провозглашал его в торжественные моменты.
– Ишь ты…
– Да, так. Я, например, знаю клич французских королей – «Монжуа Сен-Дени!». Он обращен к их небесному покровителю, святому Дионисию. Ну а дальше что?
– Дальше чья-то благородная жена толкнула речь, и все куда-то удалились… – закончила Ольга свой блистательный перевод и снова виновато улыбнулась. Ямочки на ее щеках показались и тотчас пропали.
– Понятно. Хау мач воч. МГИМО инглиш стади, – скептически резюмировал Алик.
– Вот свинья! Еще издевается! Сам бы попробовал, тут вместо обычного спеллинга какая-то мешанина из лишних букв… Мне же нужно время, чтоб вчитаться.
– Ладно, Олька, пошли перекурим это дело.
Потом они вышли на балкон. Было ветрено и прохладно. Вечерело. Внизу в темном дворе завыла собака.
– Короче, Колесникова, я все понял, – с серьезным видом продолжил Алик, – французская бабушка передала внучку настоящий средневековый часослов.
– Часо… что?
– Ча-со-слов. Слово Божье на каждый час. Были раньше такие книги, кстати, весьма популярные. Нечто среднее между церковным календарем и молитвословом. Вроде подсказки тем, кто не особенно разбирается в церковном богослужении. Там были извлечения из Евангелия, из книг пророков, возможно, что-то ветхозаветное…
– Какой ты, Поленов, умный.
– По крайней мере, мне по силам прочесть заголовок «Ave Maria», «Saint Nicolaus» хоть на старофранцузском, хоть на старовенгерском. Эх… – Алик уважительно зацокал языком, – эксклюзивная штука, такие делались только на заказ!
– Постой, но откуда в таком случае взялись благородные жены, хлещущие доброе бургундское?
– Насколько я понимаю, в часословы по желанию заказчика включались тексты вполне себе светского содержания. И с иллюстрациями то же самое. Что сеньор хотел, то и нарисовали.
– Вообще-то Шарль мне сказал, что это семейная хроника графов де Рабюсси.
– Ну а я тебе о чем? Графы забашляли, чтоб увековечить себя и всю свою многочисленную родню. В любом случае даже по тем временам это стоило бешеных денег. А про нынешнюю цену и говорить нечего.