Книга привидений
Шрифт:
– Прекрасно, - уныло пробормотал я.
– Если послать завтра утром Дика на дорогу, десять шансов к одному, что он ее не найдет; завтра ярмарочный день, люди поднимутся рано.
Часы пробили двенадцать.
Я считал каждый удар. Мое пальто было на меховой подкладке, так что я не мерз - мне даже было жарковато. С последним ударом я заметил, как около двери, ведущей церковь, появилась яркая полоса света. Дверь была сделана на совесть, свет пробивался не из щелей и не из-под нее, тонкий яркий луч проходил сквозь замочную
Появился ли свет в окнах, я не видел, - на самом деле, эта мысль не пришла мне в голову ни тогда, ни чуть позже, - но я почти уверен, что нет, ибо в противном случае я видел бы его отблеск на надгробиях. Сейчас, если вдуматься, было довольно необычно, что столь яркий свет пробивается заметным лучом сквозь замочную скважину, в то время как окна остаются совершенно темными. Но в то время я не подумал ни о чем подобном, поскольку иное завладело моим вниманием. Ибо я отчетливо увидел мисс Венвилл, мою знакомую, очень хорошую девушку, шедшую по дорожке походкой, характерной для молодой английской леди.
Однажды случилось так (со мной иногда это происходит, когда я пребываю за границей и нахожусь в публичном парке или саду), что я сказал своей жене, глядя на девушку, проходившую мимо:
– Уверен, дорогая, что это англичанка.
– Конечно, - сказала она, - это можно видеть по ее платью.
– Ничего не могу сказать о платье, - заметил я.
– Я сужу по ее походке.
Итак, это была мисс Венвилл, и она приближалась к паперти.
– Это какой-то розыгрыш, - сказал я себе.
– Она наверняка собирается проследить за призраками, и если я встану и заговорю, то наверняка напугаю ее до полусмерти. Если бы у меня была моя трубка, я бы закурил и выпустил облако дыма, чтобы дать ей знать о присутствии другого смертного, и при том не испугать. Думаю, мне все-таки стоит подать ей знак.
Я облизнул губы, собираясь начать насвистывать Rocked in the cradle of the deep– единственная песня, которую я умею насвистывать и которую иногда меня просят исполнить на дружеских вечеринках, - так вот, едва я облизнул губы, когда заметил нечто, так меня напугавшее, что я не издал ни единого звука.
Луч света в замочной скважине погас, и я увидел на паперти миссис Венвилл, мать девушки, умершую два года назад. Ее облик светился мягким белесоватым светом, чем-то напоминая лампу, заполненную газом.
– Добрый вечер, мама, что привело тебя сюда?
– спросила девушка.
– Гвендолин, я пришла сказать тебе, чтобы ты возвращалась обратно. Ты не можешь войти. У тебя нет ключа.
– Ключа, мама?
– Да. Каждый, кому положено войти, должен иметь свой собственный ключ.
– И где мне его взять?
– Прежде всего, он должен быть сделан для тебя, Гвен. Но ты совершенно не готова к тому, чтобы войти. Что хорошего ты совершила, чтобы заслужить эту честь?
– Ну, как же, мама,
– Здесь этого никто не знает. А потому это не дает тебе права войти.
– Я всегда одета со вкусом.
– Это не то.
– Я прекрасно играю в теннис.
Ее мать покачала головой.
– В таком случае, мама, я выиграла соревнования по стрельбе из лука и получила приз.
– Это все не то, Гвендолин. Что хорошего ты сделала для кого-нибудь, кроме себя?
Девушка на минуту призадумалась, потом рассмеялась.
– Я участвовала в благотворительной лотерее и выиграла пару подтяжек. Я продала их капитану Фитцкерли, а вырученные деньги пожертвовала сиротскому приюту.
– Ты всего лишь отдала то, что получила.
Тогда мать сделала шаг в сторону, и луч из замочной скважины упал прямо на девушку. Мне показалось, что это был как будто рентгеновский луч. Ни ее одежда, ни плоть, не стали для него препятствием. Он проник в ее грудь, в ее голову, во все ее тело, высветив нечто темное, почти черное.
– Уверен, это черный баран, - сказал я.
Черный баран, - так называют субстанцию, найденную в наших краях, особенно в низинах, которые должны были бы быть самыми плодородными, но, при причине ее присутствия, бесплодны.
Она располагается в двух-трех футах под поверхностью, в виде образований, консистенцией напоминающей чугун. Ни один плуг не в силах пройти сквозь нее, она совершенно не пропускает воду, в результате чего почва заболачивается. Деревья на такой почве не растут, - если корень касается этого вещества, дерево умирает.
Чем оно является, я не знаю; поговаривают, это какое-то соединение марганца. Зато знаю несколько мест, которые, по причине присутствия в них черного барана, вместо пышных лугов представляют собой унылые пустоши.
– Нет, Гвен, - печально сказала ее мать, - у тебя нет возможности войти, пока ты не избавишься от черного барана внутри себя.
– Прекрасно, - сказал я, хлопнув себя по коленям.
– Мне показалось, что я узнал это образование, и оказался совершенно прав.
– И как же мне избавиться от него?
– спросила девушка.
– Гвендолин, тебе следует войти в тело малышки Полли Финч. Она умирает от скарлатины, ты должна войти в ее тело, и тем самым избавишь себя от черного барана.
– Матушка, но ведь Финчи - простые, неприметные люди.
– Тем выше для тебя вероятность избавиться от черного барана.
– К тому же, мне восемнадцать, а Полли - десять.
– Тебе нужно будет стать маленьким ребенком, чтобы войти в нее.
– К тому же, я ее не люблю. Есть ли другой способ?
– Если ты не сделаешь так, как я тебе говорю, ты останешься в темноте. Поспеши, Гвен, иначе время будет потеряно безвозвратно; тебе необходимо перейти в тело Полли Финч до того, как оно охладеет.