Книга пятая. Завистливое смирение

Мамбурин Харитон Байконурович

Срач там стоял — мама не горюй!!

Если Агабахабара была эдаким большим островным городом, вполне приличным, приятным и понятным, то Поллюза виделась местом, которое придумал тот же человек, кто и сказал про «секс, наркотики и рок’н’ролл». Разномастные дома из подручных средств, перемежающиеся как и с вполне цивильными строениями, так и хижинами из тростника. Навесы с коврами, на которых валяются разные разумные, гамаки с храпящими неопознанными телами, развешанные между пальмами, даже пляжные зонты с расстеленными покрывалами, торчащие тут и там! И всего этого было много!

Мы попали на самый большой, самый шумный и самый причудливый гибрид дикого

фестиваля с городом, построенным очень криворукими существами!

Вокруг звучало. Орало, играло, пело, бранилось, шумело, храпело и целовалось в разные места. Происходил какой-то немыслимый разудалый перманентный бардак, в котором участвовало просто огромное количество пьяных и творчески ушибленных разумных, вовсю оттягивающихся вокруг за всю фигню. Два десятка отважных фиолетовых минотавров-полицейских вся эта праздничная разноцветная каша, бурлящая у нас перед глазами, сожрала в мгновение ока.

— Я хочу домой, — грустно прогудел Артхуул Гримгардот, затравленно оглядываясь по сторонам, — Такого здесь раньше не было.

— Сладкозвучный Турнир! — радостно пискнуло голосом Мимики, — Я всю жизнь мечтала здесь оказаться!

— Так! — я принялся озвучивать свое решение, — Начинаем бороться за плавучесть и собственный рассудок! Держимся вместе! Малогабаритные женщины и дети садятся верхом на Самару, защищают её с боков! Тами, ты защищаешь с заду! Я не верю этим пьяным рожам! Артхуул и я будем прокладывать путь! Ни с кем не разговаривать! Ничего у чужих дядь не брать, особенно если оно похоже на таблетки или поро… СТОЯТЬ! Ах ты сволочь!!

Пьяному орку, вздумавшему украсть у нас легкоодетую жрицу, морду били сообща, но без привлечения Артхуула, забрав всё удовольствие себе. Вырвав у гада на память один из нижних клыков и признание, где тут есть гостиницы повышенной защиты и комфорта, я возглавил наш небольшой отряд, лелея мечту о спокойной гавани в этом бурлящем подозрительными пьяными рожами нечто.

Гостиницы, разумеется, были заняты. Забиты наглухо, так вернее будет сказать. Гостиные дома, кабаки, притоны, даже загоны для крупного рогатого скота (для среднего тоже, там жили барды-гномы). Всё было не просто забито, а забито совсем. Народ, по словам одного пьяного и очень несчастливого кентавра, которого мне удалось разговорить на входе в один из кабаков, буквально спал друг у друга на головах или по сменам, а затем шёл на залитые жарким тропическим солнцем улицы — бухать и радоваться. Ну ладно, это служители искусства… а нам, порядочным существам, что делать?!

Думать было тяжело. Уши вяли от гомона, песен и брыньканья на разной фигне, одной рукой я держал рвущуюся куда-то Саяку, внезапно осознавшую, что она попала в рай, второй контролировал очень нервную Самару, которую происходящее вокруг и везде повергало в панический ужас, одним глазом следил за Матильдой, к которой приставали с частотой две битых Аркхуулом морды в минуту, а вторым пас за жуликоватыми мимокрокодилами, явно съевшими не одну собаку на поприще карманничества. Ситуация была швах, нужно было срочно либо искать себе хоть какое-то прибежище в этом бардаке, либо линять со страшной силой с этого праздника жизни.

— Внимание! — поймал за хвост я назревшую идею, — Все за мной!

— Куда? — тут же полюбопытствовала Тами, звучно бия пяткой своего копья в лоб говорливому кентавру, что решил утешиться лобзанием задней части Самары.

— В пампасы!

Глава 6

Утро выдалось прекрасным. Тихо журчал ручеек, мягко и медленно переплывали с места на место клубы густого белого тумана вокруг палаток, запах свежей травы бодрил не хуже чашки хорошего кофе. Хотя я мог и ошибаться в своих

сравнениях, учитывая, что как раз чашку я и держал в руках, с удовольствием из нее отхлебывая. Костёр, горевший без всякого надзора целую ночь, по-прежнему бодро трещал жарким огнем. Что-то таинственно курлыкало в густых кустах, но я туда не пошёл проверять. Только что там был. Это были специальные кусты, поэтому курлыкать там ничего интересного не могло.

Здесь вообще ничего происходить не могло, потому что я стоял посреди собственноручно возведенного, прекрасного и чрезвычайно комфортного походного лагеря, дарованного мне умением «Таинственного странника» 53-го уровня!

Тишина, покой, полнейшая защищенность от сумбурного, пьяного и откровенно жуликоватого мира вне этой волшебной локации. Артхуул Гримгардот первые полчаса, как оказался внутри, так сильно улыбался, что бедняге пришлось пить лекарственные зелья от судорог лица, совершенно непривыкшего к подобным упражнениям. Впрочем, остальные тоже радовались бурно, особенно Самара, упавшая на траву сразу, как оказалась в лагере. Тяжко на Поллюзе интровертам, очень тяжко. Шум, гам, пьяные кентавры пристают и в круп коварно целуют…

В общем, идея выбраться на природу была хороша. Сама эта природа на Поллюзе вокруг города была жутко перенаселена палатками, шатрами и шалашами, сделанными из говна, палок, пустых бутылок и украденных тряпок. Прекрасная тропическая растительность, что в изобилии должна цвести и пахнуть, страдала от нашествия пьяных бездомных тел, прибывших на Сладкозвучный Турнир. Мой «таинственный лагерь», представляющий из себя скрытую от посторонних глаз свертку в пространстве, был купелью тишины и покоя в царящем кругом бедламе. Конечно, далеко не я один владел навыками «странника», обычные походные лагеря по дикой местности Поллюзы были разбиты в больших количествах, но это ничуть не уменьшало творящийся здесь беспредел. Количество голодных и бедных творческих личностей люто превалировало над количеством обеспеченных, от чего куакарабилли просто забилли на всё, что творится вне городских границ.

В первый же день, отоспавшись, мы выпустили несколько разведчиков. Мимику, (потому что её невозможно было удержать), Саяку (предварительно отняв у великой мудрицы почти все деньги и ценные предметы) и Тами (без ограничений, та сама у кого угодно всё, что хочешь, отнимет). Кошкодевочка вернулась с фонарями под обоими глазами и в лютой печали, пьяную вусмерть Саяку принес нестройный отряд растрепанных эльфов, а гномка… а гномка уже сидела возле костра, глядя в одну точку и звонко икая. По дороге к городу она решила зайти в кустики, а спящий в них человек-осьминог сильно удивился внезапной теплоте, пролившейся на него сверху, от чего решил поделиться своей прохладой и полез обниматься. История этой борьбы наверняка была очень интересной и захватывающей, всё-таки девушка умудрилась вернуться почти невредимой (если не считать толстый слой слизи на теле, порванную одежду и несколько сотен засосов от присосок), но Мотоцури оставила всё в тайне, несмотря на всю настойчивость распросов.

Ладно уж, пусть хранит свои секретики.

Вообще, остров музыки и свободы творчества произвел на нас гнетущее впечатление, как на человека, опоздавшего на вечеринку настолько, что не нашлось ни единой души, что поднесла бы ему штрафную. Тут пили, курили, жрали разные вещества, спали, а в перерывах между этими занятиями вошкались всюду и везде, в надежде достать еды, алкоголя и веществ.

— Честное слово…, - бурчала Матильда, брезгливо обходя лежащее на обычной поляне храпящее тело эльфа, одетого лишь в златотканные трусы и испачканную меховую шубу, — Я с тоской вспоминаю академию монстров! Насколько там было лучше, Мач! Чище! И люди приятные… ой! Не люди…