Книга пяти колец. Том 8
Шрифт:
— Тан По из великого клана Цилинь, говорит правду.
— Плевать, еще один неудачник хочет сдохнуть. Так начнем. — Резко прервал нас Кенши. — Убью его и отправляемся в столицу, мне пора надеть на себя императорскую корону.
Я подошел к телу Кайоши и закрыв его глаза поднял тело побратима относя его Ниххон Додзи. Поклонившись ему со словами:
— Позаботьтесь о нем, дядя. — Старый дракон кивнул и тихо меня спросил:
— Почему?
— Он недостоин править Нефритовой империей. — Длинные белые усы качнулись от кивка, а мне в спину летело напутствие:
—
Мы кружили друг вокруг друга. Я чувствовал, как пульсирует в груди глухая ярость. Передо мной стоял убийца Кайоши. Того кто мог реформировать империю сделав ее лучше. Я мог слышать, как капли крови моего побратима еще падают на камни. Это будет не бой — это будет резня.
Кенши улыбался, играя клинками. Мастер фехтовальщик, мастер дуэлянт отточивший свои навыки в сотнях тренировочных схваток. Он двигался легко, словно танцевал.
Каждое движение — намек, каждая смена стойки — ложь. Он был тенью, призраком, вихрем из стали. И эта тень рванулась ко мне.
И столкнулась с моим грубым стилем мясника. Голодные духи пели мне свои литании, они хотели смерть этого ублюдка. Моя задача почувствовать его, понять его внутреннюю суть и тогда он умрет.
Клинки плясали перед глазами, мелькая размытыми полосами. Он был быстрее, намного быстрее. Первый удар я принял на гарду, второй лезвием. Третий скользнул вдоль плеча, оставляя горячий след. Четвертый уже летел мне в горло — я нырнул вперед, уходя в клинч.
Мой локоть встретил его ребра, заставив дыхание вырваться шипением. Кенши отпрянул, и в тот же миг я пнул его в бедро, выбивая опору. Он, танцуя, легко ушел из-под удара, но я уже двигался следом. Я был тяжелее, я был медленнее, но мне не нужно было догонять — мне нужно было сломать.
Он снова пошел в атаку, теперь более жестоко, менее изящно. Острая сталь мелькала у моего лица, но я давил вперед. Рубящие удары раз за разом разрывали воздух. Один из его клинков задел мою щеку, и кровь хлынула по губам. Но я не останавливался. Ему нужно было пространство, ему нужно было двигаться. А мне нужно было одно — вцепиться.
Плевать, что из моих ран потоком льется кровь. Я почувствовал как бьется его сердце. Он наслаждался своим совершенством. Этот парень был гребанным нарциссом, который лучше всего на свете умел убивать. И теперь столкнулся со мной.
Лучше всего на свете я умею побеждать. Любой ценой. Чего бы мне этого не стоило.
Я чувствовал его движения еще до того как он их начинал и теперь схватка изменилась. Каждая его атака натыкалась на мою агрессивную защиту.
И он попался. Спасибо тебе старый ворон уже который раз я выживаю благодаря твоим суровым урокам. Катаноподобное лезвие правого клинка оказалось в захвате между полумесяцем гарды и тяжелым лезвием. А затем, прежде чем он успел уйти, повторил прием со вторым. Мы сцепились как дикие звери. Кенши взревел пытаясь разорвать дистанцию, но от меня еще никто не уходил в
— Ты труп, — прорычал я ему в лицо и рванул на себя.
Разницу между фехтованием и боем насмерть мне показал дядюшка Хван и я был благодарен ему за эту науку. Мой лоб словно молот врезался в нос этого самодовольного ублюдка.
— Нравится причинять боль? — проревел я нанося очередной удар.
С влажным хрустом его горячая кровь окатила мой лоб. Кенши зашатался, но я держал его.
Удар.
Еще один.
Я бил головой, а он не мог ничего мне противопоставить. Плевать на боль, плевать на то, что я истекаю кровью. Забрав его жизнь я смогу залечить свои раны.
Череп треснул под моими ударами, превращаясь в кровавое месиво, но он был еще жив. Кенши извивался, пытаясь вырваться, но мои пальцы были, как тиски. Я бил снова и снова, превращая его лицо в кашу. Я слышал хрип, слышал слабые попытки выдохнуть. Но не останавливался.
В последний раз я обрушил голову на его череп. Что-то влажно лопнуло. Кенши обмяк, его руки разжались, и клинки выпали на землю. Я толкнул его вперед, позволяя рухнуть на колени, а затем завалиться лицом вниз.
По моему лицу стекала его теплая кровь медленно падая на серые камни разрушенного храма. Меньше чем за час здесь умирает второй дракон.
Он был еще жив и это требовалось исправить. Через боль я медленно шел к его телу. Вокруг меня медленно сгущались тени.
Подняв его голову за длинные волосы я собирался уже нанести смертельный удар, как тени сгустились и нанесли мне удар разрывающий мне грудь и ломающий ребра. Моя кровь щедро пролилась на камни.
Тени сгущались. Они ползли по стенам, растекались по полу, клубились, словно живые. Храм Черной Луны, и без того погруженный во мрак, стал еще темнее — словно сама ночь набросила на него новую, более густую вуаль. Воздух задрожал от чего-то древнего, первобытного.
Я поднял голову.
Из тьмы появилась она.
Ее шаг был легким, почти скользящим, но каждый раз, когда тонкие ступни касались камня, трещины разбегались по полу, будто даже камень боялся ее присутствия. Укутанная в черный шелк, облегающий точеную фигуру, она выглядела, как воплощение самой тени, но алые узоры на ткани напоминали кровь, застывшую на лезвии.
Вуаль скрывала ее лицо, но я чувствовал на себе ее взгляд. Этот такой знакомый взгляд прожигал, впивался, как когтистая лапа, от которой не спрячешься.
Позади нее взметнулись девять гигантских теней, извивающихся в воздухе, словно живые хвосты, и каждый из них грозил разорвать меня на куски.
Я почувствовал, как воздух вокруг нас изменился. Он стал тяжелым, вязким, наполненным шепотами, которых невозможно было расслышать, но которые заставляли кожу покрываться мурашками.
— Не смей трогать моего сына, ублюдок! — Голос Кумихо пронзил пространство, и храм содрогнулся.
Тени пришли в движение. Они рванулись вперед, но не просто как оружие. Они взметнулись, прорезая воздух с резким свистом, разрывая камни, словно бумагу, искажая пространство вокруг.