Книга пятничных рассказявок. Желтый том

Горбов Александр Михайлович

Кому у человека жить хорошо

— Всё-таки нас любят больше, — заявил большой пушистый кот, развалившись на травке перед дачным домиком. — Сомневаться в этом глупо и бесполезно.

— Да прям щаз, — пролаял пёс, — Вы же ничего не умеете! Только и можете спать да есть. Понаберут по объявлению всяких, а потом кормят из жалости.

— От всяких слышу, — огрызнулся кот. — Мы учим человека добру и милосердию. А ваша задача проста и непритязательна.

Служить, Бобик, служить.

— Не ссорьтесь, давайте жить дружно, — пропищала мышь, высовываясь из норки.

— Ты особо не светись, — зашипел кот. — А то из-за тебя в сарае спать придется. У меня от этого блохи, между прочим.

Любопытные куры из соседнего участка с интересом просовывали головы через сетку и неодобрительно кудахтали.

— Понаедут из города, бездельники и давай языками трепать. А работать кто будет? Небось яйца каждый день трескают. То ли дело мы, работяги! За это нас и ценят больше остальных.

— А можно подробнее, где яйца? — кот с интересом посмотрел в их сторону и облизнулся. Но, увидев грозного петуха, сделал вид, что вылизывается.

— Кар! — насмешливо каркнула ворона с дерева. — Эх вы, дуралеи! Вот на меня посмотрите — свободная птица. Куда хочу, туда лечу. Когда хочу, тогда ем. И никакие люди мне не указ.

— Когда хочу это неплохо, — согласился кот. — Главное, чтобы было что поесть.

Уж он-то знал прелести свободной жизни. Хватит, напробовались. С тех пор как он осчастливил человека, жизнь стала и сытнее, и мягче.

— Кар, — снова каркнула ворона и спустилась к курам, нацеливаясь на зерно.

— Иди-ка ты отсюда! — прогнал ее петух. — Ишь, выискалась, любительница свободной жизни. Ищи свою еду сама. А на нашу не посягай, мы ее честно зарабатываем!

Ворона обиженно взмахнула крыльями и полетела в сторону поля.

— Подумаешь, домашние они все. Очеловеченные. Тьфу, смотреть противно.

Она вздохнула, и подумала, что хорошо бы устроиться в домашние питомцы к какому-нибудь колдуну. Сидеть грозно на жёрдочке, каркать на посетителей и всё такое. Но как назло, ни одного порядочного колдуна в дачном поселке не водилось.

Собачья справедливость

— Вот эта?

Большая собака, с мордой вымазанной светящейся краской, указала на женщину с зонтиком.

— Она, — всхлипнула маленькая собачка.

— Сейчас разберемся.

Загнав барыню в реку, и отогнав немого мужика, собравшегося спасать её на лодке, собака довольно осклабилась, показав зубы.

— Всё, не будет больше обижать.

— Спасибо! — тявкнула маленькая собачка..

— Если что, звони, приеду. Так, что у нас дальше…

Собака Баскервилей достала блокнот.

— Му-му спасли. Далматинцев спасли. Профессора Преображенского за неэтичные операции укусили. Карабасу

за пуделя вставили. Ага! Следующий в списке — Стивен Кинг.

К классику ужастиков у собаки Баскервилей были особенные претензии: создание отрицательного образа собаки в литературе. За такое и откусить чего-нибудь можно. Будет знать, как издеваться над лучшим другом человека!

День медицинского работника

Врачи и медсестры сгрудились вокруг большого стола.

— Резать, — категорично сказал хирург.

— Вам бы всё резать, — с укором покачал головой терапевт.

— А, может, руками, — попыталась сказать медсестра из массажного кабинета, — аккуратненько.

— Резать и точка, — перебил ее хирург.

Он вытащил скальпель и несколькими точными движениями разрезал пиццу.

— Роллы резать не дам, — сказал терапевт и отодвинул от хирурга коробочку, к которой сразу потянулись руки с пинцетами.

В дверь постучали.

— Доктор, к вам можно?

Врачи дёрнулись и с испугом посмотрели на дверь.

— Талончик на сколько? — нервно спросила медсестра.

— Напугал? — в комнату ввалился педиатр, на даче которого и собралась компания.

Все облегчённо выдохнули и в отместку заставили его открывать шампанское.

Плитка

— Это безобразие! Нас второй год кормят обещаниями! На Большой Семёновке уже два раза сменили, а мы? Надо жаловаться! Где законный отпуск?

— Да ладно тебе, хорошо же лежим. Работа не пыльная, переулок тихий. А в отпуск успеем.

Тротуарная плитка, с царапиной у правого уголка, покосилась на соседку:

— Во всём должен быть порядок. Каждой плитке положен отпуск после года службы. А иначе растрескивание получается и нарушение трудового законодательства.

Через месяц в переулке появились рабочие и с шумом начали снимать плитку. Прохожие недовольно обходили место ремонта и кривились:

— Опять меняют! Только недавно перекладывали и снова. Наверняка в мэрии бюджет пилят!

Плитку, радостно пищащую, уложили в ящики. Ящики погрузили в вагоны. И отпускной поезд, тяжело стуча колёсами, двинулся на юг.

Через несколько недель, на набережной одного курортного города начали менять тротуарную плитку.

— Безобразие! — ворчали прохожие, обходя ремонтные дороги. — Лето, а они дорогу ремонтируют. Мы будем жаловаться!

Отдыхающие хмурились и проходили мимо, спеша навстречу морю и солнцу. А плиточки, приехавшие на отдых, жмурились и радовались отпуску. И только одна, с царапиной у правого уголка, недовольно ворчала:

— Почему не Сочи? Отправили в какую-то дыру. Я вообще в Канны хочу, чтобы по мне звезды кинофестиваля каблуками цокали.