Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием

Маслов Алексей Александрович

Конфуция окружают такие же люди, как и он сам — настойчивые в обучении, но тем, кому «знания не даны от рождения». Им необходимо много учиться, дабы проникнуть в Учение. Конфуций признается: «Я обладаю знаниями не от рождения. Я приобрел их лишь благодаря любви к древности и настойчивости в учебе» (VII, 20). Нет ничего «врожденного» — и в этом Конфуций отличается от архаичных медиумов, многие из которых обладали врожденными способности к ощущениям. Но какую «древность» призывает постигать Конфуций? Быть настойчивым в обучении каким предметам, каким знаниям?

И ответ на этот вопрос не столь очевиден.

Как

видим, его Учение не содержит прямых морализаторских призывов, не является проповедью нравственного и добродетельного как неких абстракций «правильной жизни». Конфуций очень конкретен и утилитарен в своей проповеди, призыв к соблюдению строгости духа и дисциплины тела, диетологических предписаний и соблюдения правил повседневной жизни — все это лишь подготовка тела и психики для возможности открытого и безболезненного общения с высшими силами. Не «правила» ради морали и гармоничной жизни, а гармония внутри ради самораскрытия духовным силам.

Хотя к Конфуцию приходило много людей, его школа была невелика. «Конфуций передает Учения» (XVI в.)

На место врожденным свойствам, соматическому экстазу старого поколения магов и медиумов Конфуций ставит постоянную тренировку своих чувств и свойств, постоянную работу над своими мыслями и устремлениями. Он действительно создает систему — систему внеэкстатического общения с духовными силами, которую, собственно, и стали затем принимать за некую «конфуцианскую философию». Мы же должны отличать устремления самого Конфуция, суть его личной проповеди от более поздних трактовок его фраз и идей, вписанный в общую ткань социально-политической культуры Китая.

О себе Конфуций отзывается критически, и, думается, не из-за наигранной скромности, а потому, что очень ясно осознает тот путь, по которому идет. Он ни разу не назвал себя благородным мужем, считая это состояние недостижимым пределом стремлений. Конфуций говорил: «У благородного мужа три пути. Но ни по одному из них я не смог пройти до конца: человеколюбивый не беспокоится; знающий не сомневается; смелый не боится». Перед нами три пути: отшельника и одинокого подвижника (человеколюбие), чиновника (знание) и военного (смелость). Но Конфуций действительно не стал ни одним из них — он стал светским проповедником.

Он ничего не скрывает — поразительным образом в нем нет ничего сокрытого, утаенного, есть лишь не понятое его учениками, которые, вероятно, воспринимают его именно как ментора, но не как носителя тайного знания. Однажды он открыто говорит: «Вы, ученики, полагаете, что я что-то скрываю от вас. Я ничего не скрываю от вас. Я ничего не делаю без вас. Таков я» (VII, 24). Он действительно стремится учить своим примером, той энергетикой, которую несет вокруг себя — и нередко сталкивается с непониманием, ведь многие привыкли именно к устным наставлениям. И он наставляет — иногда монотонно-долго, но чаще — кратко, точно и афористично.

«Лунь юй»: в поисках высшего Знания

II, 15

Учитель сказал:

— Учиться и не размышлять — бесполезно, размышлять и не учиться —

впадешь в сомнения.

II, 17

Учитель сказал:

— Ю, научить ли тебя, как определить [обладаешь ли ты] Знанием? Если знаешь что-либо, пола—гай, что знаешь; а если не знаешь, полагай, что не знаешь. Уже это и есть Знание.

Ю — Чжун Ю (Цзы Лу), ученик Конфуция.

IV, 8

Учитель сказал:

— Если утром познаешь Дао, то вечером можешь умирать.

V. 28

Учитель сказал:

— Даже в небольшой деревушке с десяток дворов непременно найдется человек столь же прямодушный и искренний, как я. Но не найдется человека, столь же ревностного в учении.

VI, 20

Учитель сказал:

— Тот, кто познал [Учение], не сравнится с тем, кто любит претворять его в жизнь, осуществлять. Но даже любящие претворять Учение в жизнь не сравнятся с теми, кто способен наслаждаться сделанным.

VII, 20

Учитель сказал:

— Я обладаю знаниями не от рождения. Я приобрел их лишь благодаря любви к древности и настойчивости.

IX, 8

Учитель сказал:

— Обладаю ли я Знанием? Увы, нет. Но если простой человек обратится ко мне с вопросом, то я, даже не обладая Знанием, расспрошу его, в чем причина и каковы последствия, а после этого все подробно ему объясню.

IX, 11

Янь Юань со вздохом сказал:

— Чем больше я взираю на Учение [моего Учителя], тем возвышеннее оно мне кажется. Чем больше стараюсь проникнуть в него, тем непроницаемее оно оказывается. Я вижу его впереди, но вдруг оно оказывается позади. Но наставник искусен, он умеет завлечь людей, он обогащает меня познаниями, сдерживает меня, посвящая в Правила. Я хотел отказаться от постижения его Учения, но уже не смог. И когда я отдал все свои силы, оно будто бы встало передо мной. И ныне я хочу следовать ему, но не способен этого сделать.

IX, 18

Учитель, стоя на берегу реки, сказал:

— Все проходящее подобно этому потоку, что не останавливается ни днем, ни ночью.

XIII, 20

Цзы Гун спросил:

— Кто может называться служивым мужем (ши)?

Учитель ответил:

— Тот, кого стыд может удержать от неправедных поступков. И тот кто, посланный в другое царство, справится с любым поручением — вот его и можно называть служивым мужем.