Книга утерянных сказаний: Пришедший из-за грани

Стоящий в тени.

“Я видела Моргота вблизи. Он, вообще-то, почти не страшный, особенно без доспехов. Но весь в шрамах, и руки у него обожжены сильмариллами. Глаза и волосы чёрные, кожа бледная (почти как у меня), высокий. Видите кулон на моей груди (показывает на круглый медальон с крупным аметистом в центре)? Это мне подарил он. Не спрашивайте, почему и за что, и не говорите об этом отцу. Он думает, что я его украла. Моргот очень умён и опасен, но...я его в своё время заинтересовала. Спела ему одну интересную песню, но не до конца. Слушайте...”

Я

знаю эту легенду наизусть. Только вот традиционные представления эльфов о любви...мама почему-то с ними не согласна. Она верит, что любовь – это не дар Илуватара, а, скорее, проклятие Моргота. И в чистую, возвышенную любовь, основанную на влечении душ, она тоже не верит. Верит в любовь семейную, “плоть от плоти моей”, верит в родство душ, интересов, верит в дружбу, а вот в любовь не верит. Странная она, мама. Знает много, говорит вроде тоже, но чего-то недоговаривает.

Вот только когда я мысленно пропел всю “Легенду о Бездне”, я смог заснуть.

А на следующий день мы опять шли на Утумно, опять я развлекал себя песнями мамы (они очень отличаются от традиционных эльфийских, да и на людские мало похожи), опять думал о Морготе. Что-то меня напрягало в истории о моём двоюродном дедушке Финголфине. Но что? Может, то, что в легенде он почему-то не наносил удары выше пояса? Интересно, почему?

– Чёрт, Сил, мне скучно. Нам ещё топать и топать, а горы и леса не слишком интересны мне. Спой что-нибудь.

– Тебе какую-нибудь легенду? Или из песен мамы?

– Давай уже что-нибудь, я сейчас умру от скуки!

В данный момент не в голову пришло только одно:

Жил чёрный волшебник, служивший Луне,

Прекрасную деву он видел во сне...

– Начни с первого перехода, я самое начало сотню раз слышал.

Думал он тогда, что любовь спасает,

И открыл Врата – это было глупо.

Что же было дальше, мы оба знаем:

Чёрная Луна поглотила утро.

Поэты говорят, что мир спасётся любовью,

Но нам с тобой иной пример известен пока:

Мир залитый кровью, сожжённый войною

Из-за любви дурака!

– Класс. Кажется, мама говорила, что именно за эту песню и получила от Моргота кулон. Интересно, а если ты ему споёшь её окончание, мне хватит времени, чтобы подобраться и пронзить его сердце?

– Наверное,- пожимаю плечами. Кто его знает, Моргота этого. Может, получится отвлечь.

Чем ближе мы подходили к Утумно, тем сложнее становилось скрываться от орков. К счастью, от нас несло только потом и грязью, поэтому орки принимали нас за своих и не трогали. Чем ближе мы подходили, тем сильнее у меня начало покалывать губы. Нет, не больно...странно. Сион начал поглядывать на меня с подозрением.

– Тебе не холодно?- спросил он у меня вдруг.

– Нет,- удивлённо ответил я,- А что?

– У тебя губы посинели. Завяжи-ка ты шарф поплотнее.

Я послушно завязал шарф покрепче, надвигая до носа. Сделал я это не столько

из-за холода, сколько из-за ужасного смрада вокруг. Чем ближе мы подходили к Утумно, тем острее становился запах крови, грязи, пепла, тем громче и страшнее казались вопли, хрипы, стоны боли, скрежет и странные, пугающие постукивания. Если бы мой брат не вёл меня за руку вперёд, я бы не выдержал и повернул назад.

Отсюда нет пути назад:

Бушует пламя, плещет яд.

Иди за мной, ступай след в след

Сквозь каждый круг по сотне лет...- пропел Сион, надеясь этим подбодрить меня. Наивный брат мой. Страх, что я испытываю, не преодолеть.

Но всё же я иду за ним, и вот мы приближаемся к Утумно. Это не такая страшная крепость, как мне представлялось. Она словно выточена из цельного куска скалы, а её вершина теряется в облаках. Сиону страшно, я это чувствую: его пульс ускорился, а ладонь вспотела. На лице – ни кровинки.

– Силиврен, мы на месте. Приготовь лук и стрелы. Если только он нас не засёк, у нас есть шанс победить. Вот по этой насыпи поднимемся наверх, через окно заберёмся в крепость, устроим засаду в спальне Моргота и возьмём его ночью тёпленьким. Или холодненьким.

– Интересный план,- отозвался вдруг низкий мужской голос со стороны “насыпи”,- Честно, интересный. Есть только несколько ма-аленьких нюансов. Первый: окна в Утумно бронированные и открываются наружу. Второй: спальня Моргота находится на пятом этаже крепости, и дверь весит около тонны. И, наконец...с чего ты взял, что я буду спать мёртвым сном? Я, кстати, страдаю от бессонницы уже около ста лет.

– Почти сто лет назад исчез Гортхаур,- прошептал Сион,- Не знал, что тёмные айну могут испытывать хоть какие-то светлые чувства.

– Теперь знаешь. Ну, и что мне с вами двумя делать? Убивать сразу – скучно, пытать – совсем не интересно, отпускать – вообще не вариант...

– Может, всё-таки подойдёшь поближе? Я в темноте вижу не очень,- попросил Сион, вынимая осторожно из ножен зачарованный меч,- А, хотя, и так не промахнусь! А Элберет Гилтониэль, силиврен пенна мириэль!!!

И тут я понял, почему дедушка так и не смог ранить Моргота выше пояса.

Ростом Моргот оказался немногим ниже нашей смотровой башни, а её высота составляла метров пятьдесят (по метрической системе, предложенной нашей мамой). Массивный за счёт чёрных доспехов, с длинными чёрными волосами и чёрными же глазами, с ужасными шрамами на всё лицо, но ещё сохранивший немного былой привлекательности. Только вот я, едва брат отошёл от меня, потерял всю свою силу духа и чуть не осел на мёртвую холодную землю.

Сион вонзил меч в ступню Моргота.

Моргот даже не вздрогнул. Наклонился, схватил Сион за ногу и поднёс поближе к себе, будто бы пытаясь разглядеть что-то. Меня охватил ужас – если брат погибнет, это будет конец, окончательный и для него...и для меня. В отчаянии я начал петь: