Книга вторая. Мечта обретённая
Шрифт:
И часы и мячик исчезли ещё до того, как ребята оказались на расстоянии рукопожатия.
– Пойдём в тень?
– спросил Монах.
– Ага, - Карс кивнул.
– Жарко.
Когда они расположились под ближайшим деревом, Монах сотворил две чашки, одну - с чаем для себя, вторую - пустую, которую выдал гостю.
– Что пьёшь?
– поинтересовался Карс.
– Чёрный чай со смородиной.
– А, я тоже буду.
– Скопировав напиток, он сделал глоток и кивнул: - Неплохо.
Монах улыбнулся. Карс относился к людям, любившим танцевать на пограничном заборе правил Одиночек, не давая чаще всего
– Что слышно про Маркуса?
– Сам хотел спросить, - тоскливо улыбнулся Монах.
– Думаю, больше мы его не увидим, - заявил Карс.
– Даже если разберётся со своими делами, больше у нас не появится. Хотя жаль, с ним было интересно.
– Жаль...
– Какой-то ты сегодня странный.
Монах кивнул:
– Немного. Мучаюсь одной темой.
– Хочешь поговорить о ней?
Фирменная карсовская формулировка вопроса "о чём ты думаешь" вызывала у тех Одиночек, которые свято чтили правила невмешательства, тихое бешенство тем, что не давала основания для претензии.
– Хочу. Возьмём абстрактную ситуацию. Два человека выходят на контакт друг с другом.
– Одиночки или нет?
– Да, два абстрактных Одиночки. Чтобы разговор состоялся, должны совпасть несколько условий: время, чтобы обоим подходило, место, чтобы обоим нравилось. Потребность в общении должна быть у обоих. Так?
– Общие темы, интересные обоим, - дополнил Карс.
– И это тоже. Если не все условия выполнены, человек может отказаться от разговора, так?
– Ага.
– Хорошо. Теперь другая ситуация: одному человеку нужно от другого что-то помимо общения.
Карс подмигнул:
– Да, такое часто случается. Что, и ты, наконец, этой темой загрузился?
– Мы про абстракции говорим, - покачал головой Монах.
– Я пытаюсь проследить основы взаимоотношений. Смотри шире.
– Ну, ладно, ладно, - гость махнул рукой.
– Если человеку нужно что-то дополнительно, другой, во-первых, имеет право отказаться предоставлять ему это, во-вторых, решает сам, предоставлять даром или потребовать что-то взамен.
– Конечно, как же иначе.
– Угу... И если просящего не устраивает встречное требование, он может пойти к кому-то другому. Так?
– Так, - Карс в несколько больших глотков осушил свою чашку, наполнил её заново движением кисти, словно приказывал невидимому официанту.
– Только я не понимаю, к чему ты об этом. Не поделил что-то?
– Абстракции же, - напомнил Монах.
– Хм... Ладно, продолжай.
– Если отношения сложные и не сводятся к простейшим действиям, ответственность за промежуточные решения лежит на каждом человеке в отдельности и не подчиняется общим правилам.
– Правилам подчиняется всё, - слышать это от Карса было довольно забавно.
– И не на одном человеке, а на всех. Обоих, в твоём случае.
– Я имею в виду, что в отношении каждого действия... каждого из двух людей, да, действует объективный подход. Нельзя сказать, что "я сделал то, потому что он сделал то из-за того, что я сделал то". Пока общие для всех непреложные правила не нарушаются, каждый сам несёт ответственность за своё общение. И сам выбирает в каждый конкретный
– Примерно так. Хотя сразу видно, что ты понимаешь это с трудом.
– Вот за этим мне и нужен ты, - устало улыбнулся Монах.
– Куда ж без меня, - легко согласился Карс.
– Подожди, я же не закончил.
– Ну, заканчивай тогда.
– Если нарушаются общие правила, сообщество считает себя вправе отвечать агрессией на агрессию. И конфликт выносится на его разбирательство.
– Это в самом крайнем случае.
– Но всё-таки.
– Да, так.
– А теперь главный вопрос, - Монах вдруг понял, что нервничает, произнося вслух не дававшие ему покоя мысли.
– Чем это отличается от отношений между человеком и государством? Государство точно так же ставит условия, как и когда с ним можно выходить на контакт. Оно так же выбирает, что давать сразу, а за что брать плату. С ним можно порвать, как и с любым человеком, - сменить гражданство. И оно так же бережёт порядок. Наказывая тех, чьи действия не нравятся всему обществу. Разве что оно выступает одновременно и стороной конфликта, и судьёй. Разные его части выступают.
– А теперь подумай над тем, что сказал, - в голосе Карса отчётливо звучала насмешка.
– Суть проблемы государства в том, что оно обезличено. Оно выступает различными частями, когда это нужно ему. И - представляет собой цельную систему, опять же когда это нужно ему.
– Но ведь в сообществе конфликт тоже разбирают несколько человек, - возразил Монах, - и это не означает, что они на чьей-то стороне. Они просто разбирают.
– Фокус в том, что отдельные люди могут сказать: "да, сегодня я ни на чьей стороне, только разбираю". И это действительно будет так. А государство всегда одно и то же. Хоть оно на сто частей разделится, и одна половина будет судить другую, - это всё равно останется одно государство. Это не люди, несущие ответственность за свои решения. Это обезличенная масса.
– Государство состоит из отдельных людей, - сделал последнюю попытку Монах. Карс пожал плечами:
– А толку с того? Гидра прикрывается масками. Понадобилось - поменяла одну на другую. Понадобилось - сменила десять. А сама осталась прежней.
– Понятно...
Монах замолчал, остановив взгляд на остатках чая в своей кружке.
– Это тебя после Маркуса пробило?
– поинтересовался Карс, пользуясь случаем.
– Нет... не совсем. Мы с Миком недавно на похожую тему спорили.
– А, слышал, - Карс закивал.
– Кажется, он на тебя обиделся.
– Не знаю, мы с ним в последнее время не общаемся. Плохо, если так, - Монах вздохнул.
– Конечно, плохо. Представляю, что ты ему наговорил, если сейчас у меня такие вещи спрашивал.
* * * * *
В убежище играла тихая, на грани слышимости, инструментальная музыка. В самом начале Ресд включил её для фона; ближе к середине процесса неоднократно порывался выключить, чтобы не действовала на напряжённые нервы. Сейчас - это был единственный более-менее подходящий для сосредоточения объект.