Книга желаний
Шрифт:
Ильяс появился спустя пять минут. Край — через десять. А Вальрика пришлось ждать около получаса. Явился злой и недовольный, он, видите ли на след напал. Ну, а о том, что его след всем нам шкуры стоить может, он, естественно, не подумал. Убила бы.
И за вчерашнюю выходку тоже.
— Я иду с ними.
Володар заколебался. Чего? Знает же, что не сбегу. Тварь на шее — лучший сторож.
— Ладно.
— Так, Край, остаешься с его светлостью. При малейшем намеке на опасность, переправляетесь. Понятно?
— Ты тут не больно-то командуй! — возмутился Володар, ох, чую, завтра отыграется
— Вальрик, Ильяс — за мной. След в след. И не шуметь. Чтоб не звука!
Эти лишь кивнули.
Неужели, охота? Сердце свернулось в тугой комок, предвкушая редкую возможность полноценной схватки. Узенькая тропинка сама вела меня к чудесному запаху. Лес послушно расступался, отдергивая зеленые лапы, чтобы не помешать бегу Охотника. Я слышала сопение сзади. Люди. Даже не произнося ни слова, они умудряются шуметь.
Я остановилась. И Вальрик едва не врезался мне в спину, открыл было рот, чтобы выразить возмущение, но, наткнувшись на мой взгляд, пасть захлопнул. Молодец. Взрослеет. По моим расчетам, до стоянки оставалось метров десять, не больше. Дальше пойду одна. Ребята пробовали возмутиться, но в полном молчании не так-то просто выразить негодование, а командир все-таки я. На будущее, пускай язык жестов учат.
К стоянке подбиралась, как и подобает охотнику, то есть медленно, осторожно.
Четверо. Сидят у костра, смеются, шутят. Ведут себя спокойно, следовательно, наблюдения не заметили. Расслабились, ребята. Один поднялся, потрусил к кустикам. Ну что ж, первым будешь. Я нащупала кинжал…
Охота начинается!
Узкое лезвие без труда нашло мягкую ямку в основании черепа. Один. Слегка придерживаю тело, стараясь не производить лишнего шума.
Два. Трофейный нож воткнулся в глотку самому крупному из оставшихся воинов. Человек, еще не совсем поняв, что же произошло, потянул за рукоятку ножа, и ему почти удалось извлечь досадную помеху. Почти.
Три. Мой кинжал пробил кольчугу, и мальчишка, потянувшийся было за оружием, согнулся от боли. Он еще поживет. Немного.
Номером четыре значился командир, которого я планировала взять живьем. Сообразительный. Вскочил, оскалился, в одной руке меч, а во второй — горящая ветка. Он быстро двигался, этот человек, даже чересчур быстро для человека, но я еще быстрее. Меч просвистел где-то над головой, а огонь — перед самым лицом, короткая вспышка боли — чужаку удалось-таки дотянуться. Поздно. Я тоже дотянулась. Легкий удар в висок, рука на горло и сжать.
Спи, человек, думаю, ты еще пожалеешь, что не умер.
Вот теперь можно и собой заняться. Я пребывала в обычном после боя состоянии — кажущийся избыток энергии плюс резко обострившаяся жажда. Людям не понять важности Охоты, когда кровь еще живой добычи разносит по твоим жилам сокровенное тепло жизни, когда сердца — мои и жертвы — начинают биться в едином ритме угасания. Смерть — жизнь. Жизнь — смерть. Вечный круговорот, из которого мне не вырваться.
Человек был еще жив, он не пытался убежать, то ли понимал, что бесполезно, то ли боль высасывала силы и желание сопротивляться. Молодой. Совсем еще мальчишка, даже по человеческим меркам. Чуть старше Вальрика. Тонкие усики над закушенной губой, капельки пота на лбу, дрожащие руки обнимают кинжал,
— Посмотри мне в глаза.
Он наоборот испуганно зажмурился. Глупый.
— Посмотри. — Я слегка надавила на рукоять. Больно. Знаю, что больно, но это для твоего же блага. Парень открыл глаза. Зрачки широкие, будто два колодца.
— Видишь небо? Бескрайнее, синее небо? Тебе хорошо, тепло…
— Солнце… — прошептал он. Правильно, мальчик, солнце. Невыносимо горячее и яркое. А вокруг степь… Голова раненого беспомощно запрокинулась…
Ильяс с Вальриком на условный свист явились незамедлительно. И почти бесшумно. До да-ори, конечно, далеко, но для людей очень даже неплохо.
— Что скажете?
Стоянку я специально не стала трогать, чтобы у ребят была возможность потренироваться в относительно безопасных условиях. Вместе с кровью парня ко мне перешла часть памяти. Смутные обрывки, из которых ничего толком и понять-то нельзя, единственный более-менее толковый кусок касался инструкции не покидать стоянку до тех пор, пока не явится смена. Но что-то подсказывало мне — в округе чисто.
— У тебя кровь на лице. — Заметил Ильяс.
— Где? А, да, бывает. — Уточнять, где и когда бывает, я не стала, люди сами все поняли. Ильяс нормально, а вот княжич позеленел и с тела паренька, которого угораздило стать моей жертвой, взгляд глаз не сводит.
— Вальрик! — Он вздрогнул, потянулся за мечом. Дурак.
— Вальрик. Это — враг. Он ничем не лучше того, который лежит в кустах, можешь пойти посмотреть, если тебе интересно. Или этого, с ножом в горле. Врага убивают, Вальрик.
Черт, подобная реакция естественна с его стороны, и мне следовало бы подумать об этом, тогда бы и проблемы не возникло. Но, раз уж она все-таки возникла, придется решать, и варианта я вижу два: или мы с Вальриком находим общий язык и некое подобие взаимопонимания, или придется просить князя, чтобы убрал мальчишку из отряда. Слабонервные мне не нужны.
— Вальрик, ты слышишь меня?
Он кивнул. Убрал руку. Уже лучше.
— Ты… Ты его…
— Их всех.
Он не должен отделять смерть одного конкретного человека от гибели всех остальных. Наверное, следовало бы выбрать того здоровяка, с ножом. Он накачанный и выглядит жутко, такого особо не пожалеешь. Но здоровяк курил, а это портит вкус крови.
— Их по-другому. — Не согласился Вальрик.
— Также. Смерть — это смерть, не зависимо от формы. Нож, петля, стрела, пуля, яд. Какая разница?
— Твои клыки…
— Мои клыки.
Мальчишка постепенно приходил в себя. На лице появилось хорошо знакомое "упрямое" выражение. Молодец. Я когда с Карлом жила и не была… в общем, он не особо скрывал, а меня долго потом кошмары мучили. Ничего, пережила, и Вальрик тоже переживет. — Почему он улыбается?
Улыбается? Слабо сказано. На лице мертвого человека застыло выражение блаженства, а в глазах мне еще чудились отблески несуществующего солнца.
— Ему не было больно. У нас есть дар… убеждать. Он умер счастливым. Все. Тема закрыта. Что вы думаете о стоянке?