Книга желаний
Шрифт:
А она и вправду справится одна, быстрая и смертоносная, как… как вампир. Люди ей помешают, к тому же люди могут увидеть кое-что, непредназначенное для человеческих глаз. Как Вальрик в тот раз.
— Ей лучше пойти одной…
— От дурак, — не удержался Морли, — в кого ж ты только такой уродился?
Теперь Карл ориентировался по звездам. Оно, конечно, неудобно, и времени занимает порядком — пока заберешься наверх, пробиваясь сквозь плотный полог леса, пока спустишься — зато надежно. Звезды не обманут. Звезды существуют сами по себе, отдельно от пятен.
Нынешнее поколение людей полагает, будто звезды —
Кстати, когда все закончится, все ж таки нужно будет настоять на подробным изучении Пятен. Здесь можно собрать интересный материал. Один магнитный феномен чего стоит. Или та, похожая на бревно тварь с удивительными способностями к регенерации. Лежит, не видит, не слышит, но каким-то непостижимым образом определяет местоположение жертвы. Не двигается, но охотится. Не дышит и не излучает тепло, но живет. Карл потратил половину заряда термоножа, но разрезал тварь пополам, однако не прошло и десяти минут, как проловинки срослись.
Эх, сейчас бы в лабораторию, да с образцами тканей…
Лаборатория осталась в Орлином гнезде, а он — на территории Аномалии.
На третий день Карл снова вышел к поляне с ямой.
Звезды обманули.
Глава 15
Когда демоница ушла, Фома сначала обрадовался, а потом испугался, очень уж неприязненно на него глядели. Черноволосый подвинулся ближе и спросил:
— Скажи-ка, послушник, как тебя зовут?
— Фома, — на всякий случай Фома покрепче прижал сумку к груди. Если и в монастыре встречались личности, испытывавшие странное удовольствие, унижая других, то чего тут ждать?
— А меня Селимом кличут, — черноволосый улыбался. — Скажи, Фома, а чего это ты в сумке прячешь?
— Н-ничего.
— Как это ничего? Вон, какая толстая сумка. А знаешь Фома, что делают с теми, кто от товарищей своих еду или какие другие полезные вещи утаивает?
— Что? — Фома заворожено смотрел в темные глаза Селима, выискивая признаки грядущей катастрофы. Как есть, спалит книгу. Им, Фомою, написанную книгу, где каждое слово, каждый знак от души шел!
— На деревьях вешают.
— Так ты ж не разбойник…
— Верно, и деревья тут не растут, поэтому обойдемся без повешания. Я тебя просто вампиру скормлю. Знаешь, какая она голодная? Еще чуть-чуть и на нас кинется…
— Правда?
— Вот те крест. — Селим небрежно очертил в воздухе знак святого креста. — Она и меня однажды чуть не загрызла… как накатит, так все, пока человека не убьет, никакого сладу с ней нету…
— Хватит, Селим, — приказал воин, сидевший по левую руку от Фомы. — Совсем стыд потерял. Когда это она кого из нас трогала?
— Да ладно тебе, Ильяс, что уже и попугать нельзя?
— Нельзя. Нам с этим парнем в поход идти, есть из одной миски, спать у одного костра, а ты его против всех нас настраиваешь. Глупый ты, Селим.
— Зато ты умный.
— Так, значит, она не станет убивать? — Влез в разговор Фома, но Ильяс только плечами пожал. И что бы это могло означать?
— А правда, — подал голос один из воинов, сидевших по ту сторону костра, — что когда Святой отец ступает на землю, то из нее цветы растут? А каждое утро на рассвете
— А тебе, Нерод, все неймется. Успеешь еще в свой рай…
— Ангелов я не слышал, — вынужден был признаться Фома. Говоря по правде, на утренних богослужениях он спал и не видел в этом большого прегрешения. А как иначе, если по кельям отправляли заполночь, да еще уроками сверхмеры грузили, тут поневоле научишься спать стоя да с открытыми глазами. А ангелы… нет, не слышал Фома ангелов.
— Храм и вправду красивый. Огромный, как крепость…
— Врешь! — Не удержался кто-то.
— Не вру. Огромный. Там пять тысяч человек единовременно стоять может. А если и на второй ярус пустить, то восемь. Два лета тому назад, в годовщину помазания Святого отца, со всей Руси люд съехался, так за три дня все желающие в храме побывали. А мы записи вели и подсчитали потом, что приехало двести тысяч человек. Вот!
— Двести тысяч? Этож сколько народу? — Поразился Селим. — Да как их только прокормить-то?
— Тяжело, — признался Фома. Он хотел добавить, что послушником вообще тяжело быть: вся жизнь состоит из молитвы и работы. Работы и молитвы. Правда Фоме повезло — его к библиотеке определили, а там работа легкая: книги расставлять, на отдельные листы названия переписывать, чтобы потом легко сыскать можно было. Пыль вытирать, полы мыть, да и вообще порядок блюсти, потому как грязь с плесенью книгам вредят. А еще — пожалуй, самое интересное в его работе — Фоме вменялось в обязанность разбирать новые книги, которые по указу Святого отца свозились в библиотеку со всего мира. Конечно, большей частью это были относительно новые издания — Библии, жизнеописания святых, рекомендации по возделыванию земель, воинским наукам, травники, но порой попадались и такие, что дошли со времен Катастрофы. Эти приходилось прятать, ибо все старые книги надлежало передавать специальной комиссии, которая решала, полезны эти творения или нет. А уже дальше книгу ждал либо костер, либо закрытый фонд, куда Фоме доступа не было.
Вспомнив дом, Фома вздохнул. В библиотеке всегда сухо, тепло и полно укромных закутков, куда можно спрятаться и полистать запретный труд. Последнее, что Фома читал — были страницы из странного трактата, рассказывавшего об отношениях мужчины и женщины… Эти страницы так и остались лежать, запрятанные в толстый том жизнеописания Святого Аграфа…
— Не грусти, Фома, — Селим со всего размаху хлопнул по спине. Чем-то он похож на брата Морли, такой же взбалмошный и грубый. — Бог даст, выживем. Так что у тебя в сумке-то? Может, еда?
— Книга.
— Книга? — Селим был удивлен. — Какая книга?
— Я… Я пишу книгу о нашем с братьями путешествии…
— Зачем? — Заинтересовался Ильяс, — да ты ближе садись, замерз, небось.
— Замерз, — не стал противиться Фома, подвигаясь ближе к огню. Эти люди не так и плохи, как ему показалось вначале. Может, есть смысл показать им книгу? Хотя вряд ли они обучены грамоте. Но тогда хотя бы подсушить, пока бумага окончательно не слиплась.
— Меня сюда отправил сам Святой отец, потому что я… я… я интересовался историей и… — Фома растерялся, ну как им объяснить свой совершенно неподобающий будущему священнику интерес к вампиру и прошлому, при этом не нарушив обещания, держать все в секрете. Даже брат Рубеус и тот не знает, что Фома пишет книгу по указанию Святого отца, правда тот требовал отчет об экспедиции, но ведь книгу читать интереснее.