Книжный магазинчик Мэделин
Шрифт:
Я сбежала с невысокого холма, тропинка за которым вела к ручью. В беседке было пусто и темно. Идеальное место для того, чтобы успокоиться и поразмышлять.
Глядя на рябь черной воды в лунном свете, я подумала обо всем, что есть в моей жизни настоящего – друзья, мама, магазин. Отзыв на книгу – чепуха, у Серебристого Лиса нет надо мной власти.
Я решила поступить так, как надо было сделать сразу: забыть о нем, и пусть всю грязь унесет прочь бурлящий ручей.
Я не стану отвечать Серебристому Лису. Не клюну на его приманку.
Глава 6
В воскресенье, по окончании церковной службы, Джентри вызвал всех владельцев магазинов города в свой
После собрания я разблокировала телефон, чтобы проверить уведомления. Из-за выключенного звука пропустила звонок от мамы, но я в любом случае собиралась к ней зайти.
На личную почту пришло несколько сообщений, в основном мусор, однако было и письмо от Питера с темой «Финансы – май». Я застонала. Последний раз мы общались недели две назад, обсуждали, подумать только, страховой полис (какая скукота), и он вдруг перестал отвечать, не написав даже что-нибудь вроде «поговорим позже». Я отправила еще четыре или пять сообщений, пока не поняла, что разговариваю сама с собой. Типично. Вот бы Питер общался со мной не только по поводу ежемесячного финансового отчета.
С ужасом я открыла и просмотрела его письмо. Он вставил небольшую таблицу с анализом прибыли и расходов за прошлый месяц. Отток средств опять превышал приток. Последний дефицит я покрыла переводом со своего сберегательного счета. Мне приходилось платить по закладной, включавшей проценты по кредиту Питера, а также за электричество и беспроводной интернет. Требовалось закупать кофе, молоко, хлеб и, конечно же, книги. Экономить больше было не на чем. Я и так сократила бюджет на рекламу, что шло вразрез со всем, чему меня учили на уроках предпринимательства. Нелегко оправдать траты, если не видишь моментального результата.
Питер добавил:
«Лимит твоего кредита почти исчерпан, и я знаю, что в твоем распоряжении не очень много наличных. Если не можешь увеличить доход, придется сократить траты. Посмотри, сколько денег уходит на оплату еды от Бекеттов, которую ты могла бы легко готовить сама. Надо разорвать с ними связь и сэкономить деньги».
О да. Он бы этому обрадовался. Питер невзлюбил Макса с первой минуты знакомства. Да и он не понравился Максу. Но Питер ошибался. Конечно, было бы экономнее каждое утро самой готовить два десятка черничных маффинов, однако тогда пришлось бы печь без перерыва. Заказывая у Бекеттов, я получаю разнообразный ассортимент. А отказаться от продажи выпечки я не могу. Питер должен понимать, что доходы от нее превышают расходы. Что его совет лишь быстрее приведет меня к краху. Может, этого он и добивался.
От последнего абзаца письма я резко выпрямилась.
«В прошлые выходные листал твой блог, и, должен сказать, статья по «Гордости и предубеждению» заставила меня подумать о нас. В общем, купил книгу и перечитал за субботу и воскресенье».
Я почесала голову, стараясь вспомнить, что же я там написала. Какие еще параллели можно провести, кроме того, что Питер так же свысока смотрит на меня и мой маленький город? Он намекал на мое упрямство и неразумность? Верил в благородность своих мотивов и ждал, когда я наконец пойму, что была не права? Признаю поражение, брошу все и стану частью его мира?
Ждать ему придется долго.
Я даже не знала, как ответить Питеру, и намеревалась проигнорировать его финансовые советы, поэтому собрала вещи и пошла
Прогулка по узкой дороге мимо полей с кукурузой высотой по плечо возродила воспоминания о том, как я ездила к Дилану и обратно домой на велосипеде. Или с ним на байке.
Голубое небо бесконечно тянулось к горизонту: ни облачка, ни следа от самолета. Легкий ветерок шевелил кукурузу. Вскоре стебли станут такими высокими, что идти вдоль поля будет страшно – вдруг из зарослей, как в кино, выскочит дьявольское дитя или погибшая звезда бейсбола. Сейчас крыши домов маминого района торчали над дальним краем поля.
У поворота рос крючковатый дуб с мощным стволом – ориентир, по которому местные объясняли дорогу. «Пройдешь мимо огромного дуба…» В детстве я думала, что это начало сказки «Жуткое старое дерево» из мультсериала «Медведи Беренстайн». Все еще представляю, как ставлю лестницу, залезаю наверх, а там спит большой медведь.
Время от времени проезжали машины, и я шла по обочине. Водители махали, предлагая подвезти, но я хотела остаться наедине со своими мыслями. День был слишком хорош.
Вскоре мысли двинулись в сторону моих бесконечных забот: благополучие книжного магазина, выпуск первого романа, черновик следующего и, как всегда, грусть о прошлом, которое я потеряла, и настоящем, которым я не живу. Еще когда мы обдумывали переселение в бывший пригород, и Питер был полон наивного энтузиазма, а также желания избавиться от вечной спешки, он вполне серьезно погружался в местный колорит Ориона. Мы ели пиццу в кафе «У Андерсона» и пили пиво с моими друзьями в «Джукбоксе». Провинциальный темп жизни идеально мне подходил, тогда как Питера влекла активная деятельность. У меня было все желаемое и необходимое (хотя, должна признаться, даже лучшие субботы в Орионе не сравнятся с модными барами и космополитичными развлечениями). Питер променял коктейльные вечеринки в большом городе на неспешные прогулки по тропинке у ручья. В Орионе нечего делать, если сам не найдешь себе занятие.
Пока мы жили в мире Питера, среди его друзей, он был абсолютно счастлив со мной. Ему, наверное, казалось, что это со мной произошла перемена. И он захотел вернуться к той, первоначальной нашей жизни.
В течение нескольких месяцев Питер пытался все наладить, а я делала вид, что не замечаю, как скучно ему становится от привычного распорядка – так же и я потеряла интерес к быстрому ритму его мира. Наши отношения становились все более практичными и прагматичными, в том же смысле, как откладывать деньги на пенсионный счет намного разумнее, чем тратить их на загибающийся книжный магазин в захолустном городке.
Если бы я не вернулась в Орион, может, мы все еще жили бы вместе в Индианаполисе. Сидели бы в кофейне друг напротив друга, каждый в своем мирке.
Слова Серебристого Лиса – «не каждая романтическая связь примечательна и достойна упоминания» – жгли, как протертая спиртом рана. Когда-то наша связь была примечательной.
Сжав кулак, я пробормотала:
– Не только я виновата в том, что Питер ушел.
Я застала маму на заднем дворе: седые волосы забраны в пучок, ладони в грязи. Она подала мне перчатки и лопатку, и я направила свою досаду на выдергивание сорняков. Мама начала пересказывать сплетни, услышанные вчера во время игры в «Бунко». Все мамы района были в курсе дел друг друга, и та, что не приходила на встречу, становилась предметом всеобщего обсуждения. Узнав, какие страсти там кипят, я поняла, что у меня все не так плохо.