Книжный мотылек. Предубеждение
Шрифт:
— Доброе утро, мисс Амели. Не думала, что вы уже проснулись. — Удивилась камеристка, принимаясь помогать мне с прической.
— Доброе утро, Честити, — в ответ на её приветствие я улыбнулась её отражению в зеркале. — Я и сама удивляюсь. Тетушка уже встала?
— Встала, но не хотела тревожить вас, поэтому распорядилась подать завтрак через час. Возможно, мне стоит предупредить на кухне?
— Не стоит. У меня есть чем занять свободное время.
Я, дождавшись пока Честити закончит работу и выйдет из комнаты, вытащила припрятанную вчера коробочку, и крадучись вышла из комнаты. До каминной гостиной я добиралась перебежками, отчаянно
Тихонько скользнув внутрь комнаты я притворила за собой дверь и повернулась к камину, в тот же момент взвизгнув от неожиданности и испуга и выронив подарок, который держала в руках. Послышался глухой удар от падения чего-то еще, и неожиданно обнаружившаяся в гостиной тетя Агата обернулась ко мне, прижимая ладонь к груди.
— Милочка, как ты меня напугала! — Тетушка длинно выдохнула.
— Поверьте, тетушка, я перепугалась не меньше вашего, — призналась я. — Не ожидала вас здесь увидеть.
Тетушка подняла с пола упавший сверток в подарочной упаковке и смущенно призналась:
— Я хотела положить в чулок твой подарок, пока ты спишь.
Действительно, на камин были подвешены два чулка для подарков, щедро расшитые золотом, блестками и мехом, и именно они подбили меня на эту маленькую утреннюю выходку.
Пришлось поднять и показать тетушке коробку, перевязанную пышным бантом:
— Я здесь за этим же, — и насладиться целлой гаммой эмоций, появившихся на лице у тети.
Купить подарок тетушке на Рождество так, чтобы это оказалось для нее сюрпризом, было совсем нетривиальной задачей: мне пришлось разработать целый Секретный План, больше напоминающий стратегию какой-нибудь небольшой воинской операции. Тетушка виртуозно контролировала все, что происходило в поместье, не пропуская ни одной мелочи: все должно было делаться в строгом соответствии с её пожеланиями, и под её контролем. Впрочем, это касалось не только поместья.
Помнится, примерно через месяц после моего отъезда на Мейфер, с несгибаемым тетушкиным упрямством впервые столкнулись и Старшие Лисси. Тогда, во время очередного разговора с домашними, маму от бука оттеснила тетка Марта.
— Ну, я тебе скажу, у вас и родственница! Вот такая! — Восхищенно заявила она, показав мне при этом большой палец, что в среде «работников космического труда», как деликатно называли среди «девочек Лисси» контрабандистов, значило высшую степень восхищения. И насладившись моим недоуменным взглядом, продолжила. — Мы сейчас с ней сорок минут оспаривали право оплачивать твои счета. В конце концов, ты не бедная сиротка, и как твоя семья, так и «девочки Лисси», вполне могут себе это позволить. И знаешь что?
— Что? — Эхом повторила я за теткой.
— Она выиграла! — Возликовала тетка Марта. — Она переспорила Берту! Ты можешь себе это представить? Я лишь отрицательно покачала головой, чувствуя, как у меня отвисает челюсть. В моей голове никак не укладывался тот факт, что хрупкая тетушка Гасси смогла переспорить нашу несгибаемую тетку Берту, за свои пробивные качества получившую семейное прозвище «Dicke Bertha».
— А теперь Берта закрылась в своей комнате и пытается осмыслить происходящее, — понизив голос призналась тетка Марта. — Учись, учись, девочка, пока эта восхитительная женщина еще жива и не впала в маразм!
— Марта, что ты такое говоришь?! — Возмутилась моя мама, и бук перешел в её руки.
А мы продолжаем
Завтрак прошел совершенно обыденно, словно и не было вчера ни огромной индейки, слишком большой для нас с тетушкой, ни рождественского пудинга, объятого пламенем, ни многочисленных настоящих, сделанных по доколониальным технологиям свечей, расставленных по всему дому, отчего противопожарная система слегка сходила с ума.
— Какие у нас планы на вечер? — Нарушила я благожелательное молчание первой. Не то, чтобы мне и правда это было интересно — я пребывала в умиротворенном спокойствии, и, казалось, ничто не может его нарушить, но это было прекрасной темой для утреннего разговора.
— Да, в общем-то, у нас нет никаких планов. — Тетушка с удовольствием пригубила кофе. — Мы не ждем гостей, да и сами не собираемся наносить визиты. Разве что Фике с внуком приедут к нам на обед — запросто, по-свойски.
Мне категорически недоставало Пруденс. Дело было даже не столько в том, что большинство имеющейся у меня одежды было невозможно ни надеть, ни снять без посторонней помощи, хотя это и заставляло чувствовать себя беспомощной. За несколько месяцев я привыкла к постоянному присутствию камеристки рядом, к её жизнерадостному характеру, даже к её болтовне, в конце концов. Сегодня мне особенно недоставало её немного покровительственного отношения, комментариев и советов: я мучительно разглядывала вещи, разложенные и развешанные в гардеробной, и никак не могла понять, как Прю ухитрялась с легкостью ориентироваться во всем этом. Девочка из новеньких горничных, отряженная Честити мне на помощь, оказалась еще беспомощней меня, и я отправила её на кухню, когда она, в третий раз уронив щетку для волос, засуетилась, и, наклоняясь, ударилась локтем об трюмо. Ситуация осложнялась тем, что сегодня мне хотелось выглядеть хорошо, и я даже смогла признаться самой себе — почему именно.
Спасла меня Честити, которая, обнаружив меня в гардеробной в полной прострации, всплеснула руками:
— Все-таки виконтесса была права, и вы предпочли одеваться самостоятельно. Мисс Амели, право, иногда вы ведете себя, как ребенок!
Чес ловко вытеснила меня из гардеробной и закрыла за собой дверь, чтобы практически сразу выйти оттуда с триумфом победителя. Я только вздохнула про себя — простенькое платье нежно-фисташкового цвета, с длинным рукавом и весьма скромным декольте, было совсем не похоже на то, что я представляла в своем воображении. Впрочем, спорить с камеристкой тетушки я не стала — внятно сформулировать что, а, главное, зачем мне это надо, я бы не смогла. Да и само платье, в отличие от остальных, казалось мне незнакомым.
— Вот, мисс Амели, то что надо! — Провозгласила Честити, разглаживая только ей заметные складки. — Сайдорская шерсть: мягонькая, лёгонькая, но греет на совесть. Уж не знаю, как они этого добиваются.
Я припомнила, что счет именно на это платье привел меня в ужас и толкнул на весьма необдуманный поступок: я потребовала у тетушки вернуть платье Мадам, либо позволить мне самой оплатить его покупку. В результате дело кончилось короткой, но яростной словесной стычкой, из которой, как обычно, тетушка вышла абсолютной победительницей. Я же в гневе велела Пруденс: «Спрятать это несчастное платье так, чтобы глаза мои его не видели». Видимо, Прю честно выполнила мое указание — оставалось только гадать, как Чес удалось разглядеть его между множеством других.