Книжный мотылек. Предубеждение
Шрифт:
— Не надо было мне так писать. — Сквозь слёзы сказала я.
— Как?
— «Несмотря на…», как будто…
— В этом «несмотря на…» вся суть, этим «несмотря на» ты дала мне надежду. Если ты любишь меня несмотря на все мои недостатки, значит, любишь по-настоящему, а не красивую мэйферскую картинку.
— Конечно, я люблю тебя по-настоящему, в мэйферской картинке не было ничего красивого. То есть выглядел ты потрясающе, когда не в чулках…
— О, чулки… Знаешь, что я сделал, перед отъездом? — Заговорщики спросил Рауль.
— Что? —
— Сжег все чулки в доме, кроме одной пары. Знаешь какой?
— Какой?
Рауль жестом фокусника вытащил из кармана пиджака… мои полосатые чулки.
— Поверить не могу, что ты носил их с собой!
— Блузку, юбку и жакет носить с собой было бы проблематично, а белье — несколько аморально, так что… Мне хотелось иметь что-то твоё всегда рядом… Тем более ты же знаешь, как они на меня действуют…
Это было так трогательно, что я чуть не расплакалась, но поцелуи Рауля — проверенное средство — так и не дали слезам пролиться. Правда, поцелуи имели ещё кое-какие последствия, которые я прекрасно ощущала, поскольку так и сидела на его коленях.
— Хочешь я их надену? — Спросила я, когда мы оторвались друг от друга глотнуть воздуха.
— Возможно. Потом. Может быть. Где тут спальня?..
Я смеясь показала где. Рауль каким-то непостижимым образом умудрился встать с дивана со мной на руках и понес меня куда я указала.
Про сирень мы вспомнили утром, когда Рауль в одном полотенце пошёл открывать дверь Свену, который громким трагическим шёпотом на весь коридор просил у меня что-нибудь от головы. Рауль очень доходчиво объяснил Свену что будет с его головой, если он не уймётся и вернулся ко мне, неся с собой сирень. Ей ночёвка на полу не слишком повредила. За что помимо всего прочего я люблю сирень, так это за то, что она всегда возьмет свое — влагу, солнечный свет, пространство — чье бы оно не было. Совсем как девочки Лисси
Глава, которая могла бы стать полноценной историей, но ей было лень
Это было самое обычное апрельское субботнее утро. Позавтракав оставшимися со вчерашнего «праздничного» ужина профитролями, мы с Раулем устроились на диване.
— Всё-таки хорошо, что мы забрали его с ТриОНа… — Рассеяно сказала я, гладя обивку.
— Да уж. За последние три года ты говоришь это уже… В который раз?
— А ты не считал?! Поверить не могу! Упустил такой случай. Я думала, ты его ненавидишь…
— Отчего же… Он довольно удобный. — В подтверждение своих слов Рауль провел некоторую рокировку так, что его голова оказалась на моих коленях. — Даже очень удобный.
Я привычно запустила руку в его волосы.
За прошедшие с нашего «воссоединения» три года эта поза стала такой же привычной, как и этот диван. Хотя когда я первый раз озвучила идею забрать его на Архивус, Рауль посмотрел на меня… Нет, не как на ненормальную, но с большим недоумением. Даже начал было протестовать, но глаза «мама, отпусти меня на Татуин» в очередной раз склонили чашу весов в мою пользу. Рауль смирился
— Три года, представляешь, три года… Поверить не могу… Скажи мне кто-нибудь на Мейфере, что…
— Скажи мне кто-нибудь на Мейфере, что я буду жить с девушкой не будучи женат на ней…
— Жалеешь?
— Ни секунды.
Целоваться было неудобно, но как не поцеловать его после таких слов?
— Кстати, о Мейфере! Я так и не дочитала письмо Прю!
Рауль выразительно хмыкнул.
— Да ладно тебе! После того как она перестала в письмах использовать свой «кокни для горничных» читать их стало намного интересней.
— И что у них нового? Сиротка не даёт скучать? Майкл писал что, что все деревенское общество по его выражению «стоит на ушах».
— Зато тётушка на скучает. Мне было так неловко, что я её вот так бросила… Мы помирились, конечно, хотя и не ссорились, но только после появления Марион она окончательно оттаяла.
— Еще бы, если Огюст был «неистовым», то его дочь можно назвать «необузданной».
— Ну а что ты хотел? Девочка жила припеваючи, а после смерти матери ее отправили на Мэйфер и заставили носить чулки! Прю писала, что Марион привязала свою первую пару на шпиль часовни! Как это только у нее получилось?..
— Без помощи она не обошлась, это я знаю точно.
— Мик?!.
— Я обещал молчать.
— Как интересно! Мне кажется, что они…
— Нет! Майкл категорически отрицает любые предположения относительно романтической подоплёки.
— Конечно-конечно.
Мы понимающе улыбнулись друг другу.
Я продолжила проверять почту.
— О! Несса снова «в ожидании»!
— Это уже третий?
— Ага.
— Шеффилд решил поднимать демографию в своем маркграфстве своими силами?
— Несса хочет большую семью. После смерти родителей она была очень одинокой…
— В любом случае, крёстным я не буду. Хватит мне их близнецов!
— А что такого? Тебе не нравится быть «дядей Уль-Улем»?
— Не напоминай! Из всех метаморфоз моего имени эта самая… Причудливая.
— И это говорит человек, которого друзья называли «Ру»?
— В «Ру» нет ничего такого, к тому же, мне нравится, когда ты меня так зовёшь.
Я зарделась. В последний раз я так называла его совсем недавно — прошлой ночью, когда мы праздновали третью «годовщину».
— Мэдди написал! — Поспешила перевести тему я, видя, как у Рауля загорелись глаза от моего румянца.
— И что пишет наш «Король»? — Голос Рауля был недовольным, то ли его обидел мой нехитрый манёвр, то ли сам факт переписки с Его Великолепием Амодеем.
— Пишет, что ему наконец выдали разрешение на регистрацию браков. Зовёт в гости, обещает скидку, если, как он пишет мы «сподвигнемся вынырнуть из пучины греха и встать на стезю добродетели»…
— Мы? На Лас-Вегасе?
— А что? После свадьбы Нессы я решила, что сбежать на Лас-Вегас — это идеальный вариант…