Книжный на левом берегу Сены
Шрифт:
— Получится ли у него в ближайшее время посетить нас? — спросила миссис Джойс, ласково держа руку мужа.
— К сожалению, он не может прийти по вызову, пока официально не считается лечащим врачом мистера Джойса. — Сильвия постаралась вложить в свой тон все сожаления, какие сочла уместными для случая. — Но если бы мистеру Джойсу удалось подняться и немного пройтись, мы бы взяли такси и доехали до клиники, здесь совсем недалеко.
Подобно Лазарю — или, скорее, больше, чем когда-либо оправдывая свое тайное прозвище «корявый Иисус» — Джойс поднялся со своего больничного одра,
— Нора, любовь моя, не подашь ли ты мне пальто? — спросил он, и миссис Джойс поспешила к вешалке на другом конце комнаты, а потом помогла мужу одеться.
Он двигался, как человек почти или даже полностью незрячий, давно уже приучившийся полагаться на стороннюю помощь.
— А сейчас отдохни, — сказал он, каким-то чутьем точно угадав, куда наклониться, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на лбу супруги, который та приняла, устало прикрыв глаза.
Затем она вложила руку мистера Джойса в руку Сильвии, и они вдвоем осторожно спустились по лестнице на улицу, в бледный свет сумерек.
«Господи, хоть бы вы еще не ушли, доктор Борш», — взмолилась про себя Сильвия.
Но им повезло, и доктор все еще был на месте. Сильвия очень сокрушалась, что не додумалась прихватить с собой книгу, — она как раз читала роман «Три солдата» молодого многообещающего американского писателя Джона Дос Пассоса, которого рекомендовал ей Эрнест, и могла бы скрасить себе ожидание, пока сидела на деревянном стуле в чистенькой пустой приемной.
Наконец доктор Борш пригласил ее войти к ним в смотровую, где, в отличие от клиники, куда она обращалась в первый раз, оказалось не в пример больше разнообразных инструментов. Сильвия внимательно слушала, пока он объяснял, чем опасна запущенная глаукома, что была у Джойса, и заключил:
— Хотя операция способна устранить проблему, я бы не рекомендовал ее проводить. Слишком высок риск. Могут возникнуть осложнения, а я хотел бы понаблюдать за развитием вашей болезни — посмотрим, возможно, время и должный уход сделают свое дело, и мистеру Джойсу не понадобятся инвазивные методы вроде хирургии.
— Благодарю вас, доктор, — с сильнейшим ирландским акцентом, какого Сильвия у него еще не слыхала, промолвил Джойс, прижимая к груди вялую руку с длинными тонкими пальцами. — Мой последний окулист в Цюрихе считал, что только операция поможет в случае сильнейшего приступа ирита, как этот. И я премного благодарен вам за более консервативные предписания.
— Разногласия среди врачей — обычное дело, — рассудительно отозвался доктор Борш. — Ничуть не обижусь, если вы захотите проконсультироваться еще у третьего специалиста.
— Мнение врача, рекомендованного мисс Бич, для меня более чем убедительно, — ответил Джойс, и благодарность вновь расцвела у Сильвии в груди.
Из-за чего впервые за последние часы она спохватилась: как там справляется Мюсрин? От тревоги Сильвия покрылась гусиной кожей и решительно отказалась от чая с бисквитами, которые предложила ей Нора, когда она в целости и сохранности доставила мистера Джойса в квартиру Ларбо.
Но Сильвия зря тревожилась. День выдался спокойным, и Мюсрин успевала
— Жду тебя завтра в десять утра.
Ее первый сотрудник. Вот это достижение!
Но когда Сильвия за ужином поделилась успехами дня с Адриенной, та прищурилась и обронила:
— Я рада, что ты обзавелась помощницей, но…
Сильвия выждала пару мгновений, пока Адриенна безуспешно пыталась подобрать слова, и произнесла:
— Что такое? Ты ведь знаешь, мне можно сказать все что угодно.
— Но я уже это говорила.
— Говорила что?
— Что он, безусловно, выдающийся писатель, а как человек… не слишком-то.
Разве Адриенна говорила что-то подобное? Еще когда они в первый раз обсуждали издание «Улисса»? Насколько запомнилось Сильвии, тогда предостережения подруги звучали… благожелательнее. А сейчас мрачное выражение на лице Адриенны заставило Сильвию встревожиться.
— Кому какое дело, великий он человек или нет?
Адриенна дернула плечами, и с ее идеальных губ сорвался истинно французский фырк.
— Никому, кроме таких, как мы с тобой.
— А нам есть? — Сильвия и правда сомневалась в этом. Равно как и в причинах.
Адриенна опустила глаза и помотала головой, потом перевела взгляд на Сильвию и тихо добавила:
— Необязательно.
Сильвия окончательно запуталась. Возможно ли, чтобы Адриенна ревновала? Но кому же, как не ей, знать, что Сильвию совсем не привлекают мужчины? Ее захлестнуло желание разогнать сомнения Адриенны в своей любви к ней.
Протянув руку, Сильвия заправила густой непослушный локон за ухо подруги и нежно провела большим пальцем по ее щеке:
— Никто не встанет между нами. Только не в моем сердце.
Адриенна, закрыв глаза, поцеловала ее и прошептала:
— Не за твое сердечко я боюсь, ch'erie.
И хотя Сильвия сомневалась, правильно ли поняла ее слова, у нее отлегло на душе, когда щекотливый разговор не получил продолжения. С большей настойчивостью целуя Адриенну, Сильвия поклялась себе, что еще подумает об этом и сделает все возможное, чтобы никто и никогда не встал между ней и женщиной, которая изменила ее жизнь к лучшему.
Следующее письмо Джона Куинна преподнесло сюрприз: «Я просто не в силах разлучиться с этими страницами, но в конце месяца приеду в Париж на новую выставку Пикассо и захвачу их с собой».
Чудно. Спасибо тебе, Пикассо, подумала Сильвия. Мы с Джойсом в огромном долгу перед вами. Мысли об испанском художнике напомнили Сильвии о Гертруде, и она решила черкнуть приветственную записочку в надеждах размягчить суровость мисс Стайн, сразив ее своей добротой.