Княгиня Ольга

Кайдаш–Лакшина Светлана

По пути к садам гесперид с золотыми яблоками сын Зевса Геракл освобождает Прометея по повелению отца. Это случилось за поколение до Троянской войны, и Зевс сделал все, чтобы люди забыли древнего балканского бога, сотворившего человечество.

Боги не менее ревнивы, завистливы и мстительны, чем люди. Но если человечество создано на Балканах, то понятен неиссякающий огонь, вечно горящий, будто зажженный таинственной и могучей рукой в этих местах. Все, что происходит на Балканах, откликается во всем мире. Неужели этот древний балканский бог Прометей, которого греки «понизили» до героя, незримо остается покровителем края, и огонь, украденный им у богов для людей, неудержимо пылает

и в наши дни?

Скифия простиралась от Дуная (Истра) до Дона (Танаиса)… Всадники–кентавры–скифы владели могучей Степью.

От этой скифской поры сохранился в русском фольклоре рассказ–былина о Дунае Ивановиче, о том, как потекли по земле реки Дунай и Дон. Дунай полюбил поляницу–амазонку, которая превосходила его умением стрелять из лука. Рассердился Дунай Иванович и вызвал жену на состязание.

Победила жена. Рассерженный супруг пришел в ярость. Взмолилась она: «Не убивай меня! У меня в чреве чадо, тобой посеянное!» Не поверил Дунай Иванович, распластал он своей жене белое тело и увидел мальчика. В отчаянии бросился Дунай на копье и стал рекой, а супруга его потекла рекой Доном — ведь именно там жили амазонки…

Скифское прошлое Гипербореи–Руси запечатлено в этой былине…

Аполлон — Асклепий — Хирон — Прометей… Нерасторжимая связь, приводящая нас к Скифии. А в отказе кентавра Хирона от своего бессмертия ради освобождения Прометея сквозит гиперборейский характер, готовый добровольно уступить свою власть ради спасения других. Об этом же повествует и Древнейшая русская былина «Святогор» — о великане, доверчиво ложащемся в гроб и вдыхающем свою невероятную силу избранному им преемнику. Охотно ложиться в гроб — это уже вечно русское, возможно, и скифское…

Однако вернемся к Аристотелю, родившемуся на Балканах, происходившему от Махаона, сына Асклепия и внука Аполлона. Всех потомков Махаона звали Никомахами, включая отца Аристотеля, и все они были врачами.

Асклепий был столь знаменит, что его пригласили стать придворным врачом македонского царя, который был отцом Филиппа Македонского, того, у которого родился сын, ставший легендарным, — Александр. Аристотель же, прежде чем заняться философией, также стал знатоком медицины — наследственный дар…

Искусными врачами были и все пифагорейцы… Искусство врачевания навсегда осталось в Гиперборее уделом многих женщин–травниц, ворожей, которые излечивали не только снадобьями, но и словами, заговорами, пением. Не случайно и то, что свою философскую школу в Афинах Аристотель устроил возле храма Аполлона Ликейского — у ворот города, там, где текли источники с прекрасной ключевой водой. Школа получила название Ликея, и из его садов видна гора Ликабат, также связанная с Аполлоном.

Аристотеля и пригласил к своему сыну воспитателем македонский царь Филипп, мечтавший покорить всю Грецию, завоевать Персию и остальную Азию. Впоследствии Александр Македонский, уже став завоевателем, написал своему учителю: «Я хотел бы превосходить других не столько могуществом, сколько знаниями о высших предметах». Философ призывал своего ученика: «Быть скорым на добрые дела и медлительным на гнев: первое — царственно и милостиво, второе — отвратительно и свойственно варварам. Впрочем, делай, что считаешь правильным, не презирая полезных мнений».

Через несколько лет Филипп был убит своим телохранителем, и юный Александр занял престол отца. Аристотель удалился в Афины. Между учителем и учеником наметились серьезные разногласия, так как философ не одобрял постоянные завоевательные походы Александра и выступал против тирании — пусть даже царской. Однако Аристотель не признавал варваров за полноценных людей, считая их много ниже греков, а вот

македонский царь и тиран Александр Македонский, может быть, в силу своего балканского, не греческого происхождения, полагал своей высшей целью объединение греков и варваров, а себя мнил всеобщим посредником и примирителем, «повелевая всем считать отечеством своим всю населенную землю, почитать смельчаков за родных и трусов за чужих, различать эллинское и варварское не по хламиде и щиту, но считать эллинским доблестное, варварским — дурное, иметь общую одежду и трапезы, браки и обычаи» (Плутарх).

Александр однажды даже распорядился обучить тридцать тысяч варварских мальчиков греческому языку и военным навыкам. Словом, Аристотель считал негреков живыми существами без разума, то есть животными или растениями, а его ученик думал иначе, управляя многими народами.

Вероятно, в Александре Македонском больше проявилась близость к Прометею, создавшему где-то на его родине или неподалеку все человечество и, несмотря на царскую тиранию, сострадание к этому человечеству. Впрочем, письма Аристотеля к своему ученику Александру, сохранившиеся до наших дней, полны призывов к благодарности и оказанию милости: «Желание добра позволяет приобщиться к участи богов, потому что на возвращении дара и дарении держится жизнь людей, состоящая в том, что они отдают, принимают и снова воздают».

Может быть, Аристотель не знал, что Пифагор считался воплощением Аполлона, потому что пытался как-то развенчать учение пифагорейцев, сообщая о том, как древние делили всех живущих на земле на богов, людей и существ, подобных Пифагору. Возможно, это было и из ревности: философ–воплощение и философ–потомок. Пифагор и Аристотель.

По мере того как возрастала деспотическая власть Александра Македонского, усиливалось раздражение учителя Аристотеля к ученику. Их отношения были безнадежно испорчены после казни внучатого племянника Аристотеля, близкого ему человека, историка и философа, находившегося при македонском дворе.

В последовавшей вскоре смерти Александра–завоевателя современники обвинили Аристотеля. Уверяли и тогда, и спустя многие века, что Аристотель, сам прекрасный врач и знаток ядов, принял участие в заговоре против ученика и прислал изготовленный им яд в Азию, где после удачного похода пировал Александр Македонский — он уже создал свою всемирную империю. А греческие демократические города, раздробленные и слабые, ненавидели деспота и тирана.

Говорили, что яд был составлен из ледяной воды, стекавшей с горной скалы по каплям около городка Нонакриды в Аркадии и был столь силен, что мог сохраняться лишь в ослином копыте. Никакой другой сосуд не выдерживал силы этого яда.

Александр Македонский, переправившись через пролив у Малой Азии, как когда-то царь Дарий, но в обратном направлении, сокрушил все встреченные им на пути греческие колонии, включая Милет, покорил страну Ликию, Карию, Фригию, взял Дамаск, Палестину и, разбив войско персидского царя Дария, вошел в Вавилон и Сузы. Вся персидская держава была им покорена, и войско Александра через покоренную Согдиану [205] в Средней Азии вышло к границам Скифии. Поход в Индию также был удачным, и Александр дошел до берегов Индийского океана.

205

Согдиана (Согд)— историческая область в Средней Азии, в бассейне рек Зеравшан и Кашкадарья, один из центров цивилизации. В середине I тыс. до н. э. — территория одноименного государства.