Княгиня
Шрифт:
Я поступила так, как поступили бы многие из моих современниц, почти по инерции заехала ему по лицу тряпкой, которой мыла пол. Вот что было в руках, тем и прошлась по его наглому лицу.
Мужик точно не ожидал от меня этого.
Он отступил и выпустил меня из рук.
Ошарашенно смотрел на меня, моргал ресницами.
Подхватив юбку двумя руками, я побежала прочь из дома.
Вбежала в дом дворовых людей, и там скрылась в нашей с Ефросиньей комнате, забилась в угол и сидела, тряслась от страха. Сначала во дворе было тихо, но вдруг поднялся невероятный шум. Шум иногда прерывал громкий мужской голос, отдающий приказы.
Прошло
Но тут вдруг дверь в комнату распахнулась и на пороге я увидела четверых мужиков, из дворовых. Лица были знакомы, они приходили, обедать, и ужинать, часто видела их за столами.
Они резко подошли ко мне и схватили за руки, и потащили за собой. Я сопротивлялась, пыталась отбиться, в этот момент третий схватил меня за волосы и тоже потянул к двери. Было больно и страшно, я не понимало что происходит, куда меня тащат.
Меня выволокли во двор, волокли по земле, и им было плевать на мои крики. На крики выглядывали люди, кто-то тут же прятался, а кто так и оставался, стоял и смотрел.
– Ааа, помогите, отпустите менняяя…
Люди, слыша мои крики, крестились, видно было им жалко меня, но и страшно вступиться.
Увидела молодого конюха Ефима, он выбежал из конюшни и бежал за нами следом.
Потом, что-то сказал мужикам, что меня тащили. Те, ему грубо ответили.
Но я ничего не поняла. Глаза были полны слез, я рыдала и всё ещё пыталась вырваться из их рук.
Меня подтащили к большому обтёсанному стволу дерева, лежащего на земле. Уложили на ствол, вернее кинули на него, животом вниз, двое держали за ноги. Ещё двое привязывали мои руки, как справились с ними, привязали и ноги.
– Она изуметися, младоуменъа суще, – это кричал Ефим.
Я завыла, мне уже казалось, что меня казнят, отрубят голову или ещё чего сделают.
– Конязь Ольг, велитъ, – произнёс один из них.
Всё со страху, я уже и кричать не могла, только выла.
Один из мужиков, дернул меня за рубаху со спины, и я почувствовала, как рубаху порвали и спина оголилась. У себя в голове я решила, мне сейчас отрубят голову, шею специально освободили.
Сердце бешено стучала, отдаваясь в горле и голове.
А дальше раздался свист хлыста, и меня накрыла боль в спине. Это было подобно тому, что меня облили кипятком, спина горела адским пламенем.
Так как я ждала смерти, и потому была где то на грани между жизнью и смертью, в каком-то полукоматозном состоянии. Я больше не кричала, только вздрогнула всем телом, от второго удара.
Вокруг меня, как будто образовался вакуум, и я не слышала, как молодой конюх Ефим кричал на мужика с кнутом. Как я узнала потом, он кричал, что Бог его накажет, что он бьёт младоуменъа суще, то есть убогую.
Третий удар, и у меня перед глазами всё поплыло, мелькнула мысль, быстрее бы всё закончилось. Сознание, упорно не хотело меня оставлять, и я сквозь нависшую пелену услышала крик:
– Отрешати, не трогати!
Но последовал четвертый удар, и сознание всё же смилостивилось надо мной, наступила темнота.
Из темноты я выплывала, с раздирающей болью. Мозг пронзала боль от спины, как будто миллионы иголок воткнули чьи-то руки в меня.
– Ааа, – стон слетел с моих губ.
Попыталась открыть глаза, сквозь пелену боли увидела
Повторно открыла глаза.
– Марья, испужала ти ны. 36
– А вы-то меня, как испугали, дикари недоделанные. За тряпку, кнутом.
В ответ она протянула мне маленький ковшик с питьем, я попила и вновь погрузилась в сон.
Два дня я была в таком сонном состоянии, как потом узнала, меня поили отваром на травах, с сонным эффектом.
36
Марья, испужала ти ны – Марья, испугала ты нас.
Иногда приходя в себя, я слышала разговоры, обрывки фраз, как мне казалось это был голос старшего мечника Волибора.
– Конязь Ольг.
– Волибор, прости мя. Не ведал, чьто она изуметися, младоуменъа суще. 37
– Вьсть буде добре, не вбижу боле, 38 – это был слабо знакомый голос.
Волибор что-то ответил, но я уже плохо слышала, вновь уходя в сон.
Когда я выплыла из сна, меня вновь накрыла боль, хотя уже не такая сильная. Шрамы уже покрылись коркой зудели, каждое движение вызывало боль и жжение.
37
Волибор, прости мя. Не ведал, чьто она изуметися, младоуменъа суще – Волибор, прости меня, не знал, что она безумная, глупая смолоду.
38
Вьсть буде добре, не вбижу боле – всё будет хорошо, не обижу более.
За мной ухаживала Ефросинья, она промывала раны травяным отваром и кормила мен с ложки, поила отварами.
В один из дней, я лежала тихо, размышляя, как дальше жить и как выбираться отсюда. Меня посещали мысли о побеги, но куда? Я не знал, нигде нахожусь, не времени, в котором нахожусь, да и куда мне бежать?
Попробовать вернуться в деревню, откуда меня и Фросю забрали, надо хоть название у неё спросить.
Лежу я так размышляю, как вдруг скрипнула дверь. Думала, сестра названная.
Но кто-то вошел и приблизился молча, присел на лавку рядом, она скрипнула. Я лежала тихо, кто-то так же тихо сидел. Затем дверь вновь скрипнула, я услышала голос Фроси:
– Ой, конязь.
–Взяти, горнец, ворожей дати. Деяти в задь, 39 – мужской голос.
Я не стала поворачиваться, опасаясь, вновь нажить неприятностей, лежала тихо.
– Кланиась ти са, 40 – сестра моя благодарила его.
Хлопнула дверь, мужчина ушел.
39
Взяти, горнец, ворожей дати, деяти в задь.– Возьми горшок, знахарь дал, мажь спину.
40
Кланиась ти са – Кланяюсь тебе самому (спасибо, – коротко)