Князь Барбашев
Шрифт:
И вот теперь, рассматривая особо затейливые строения, князь ловил себя на мысли, что ведёт себя как турист, впервые приехавший на новое место. Для полноты имиджа только фотоаппарата не хватало. Тогда он усмехался сам себе и шёл дальше, до следующего красивого здания.
Мюлих владел в Любеке десятком домов, но жить предпочитал в центре, ближе к торговой площади и магистрату. И чем выше поднимался князь, тем лучше становились дома. Это уже были не каркасные домики плебса, прилепившиеся один к одному, подобно осиным гнёздам. Нет, эти дома вглядывались в прохожих своими окнами на величественных кирпичных фасадах, за которыми скрывались добротные, но довольно скромные здания. Чем богаче был купец -
А улочки всё бежали и бежали вверх. Вообще центр занимал самую макушку города. Там располагалась главная торговая площадь, прижимавшаяся к церкви Марии и городской ратуше. И это, кстати, вызывало определённые проблемы для горожан. Потому как подъем с тяжёлыми телегами по мощёным улочкам был сам по себе непрост, но и спуск обратно к городским воротам с многочисленными покупками не обходился без приключений.
На спуске повозки развивали довольно большую скорость, и, оказавшись, наконец, внизу, возницы облегчённо вздыхали: "Слава Богу, на этот раз обошлось!". А ведь были и те, кому не повезло и перевернувшаяся повозка устраивала затор на улице, а рассыпавшийся товар частью становился добычей городских нищебродов.
Зато в этой части Любека постоянно царило оживление. Здесь кипела торговля. В многочисленных лавках можно было купить самый разнообразный товар, привозимый сюда чуть ли не со всего света. Вереницей тянулись грузовые фургоны; сгорбившись под тяжёлой кладью, шли носильщики; степенно прогуливались толпы праздных мужчин и женщин.
К назначенному часу Андрей достиг большого двухэтажного дома, украшенного богатой лепниной, и решительно постучал в тяжёлые дубовые двери.
Те отворились почти сразу, и перед князем предстала молоденькая служанка, учтиво поприветствовавшая гостя. Приняв в прихожей его шапку и епанчу, она провела Андрея в просторный зал, где уже стоял укрытый белоснежной скатертью стол, который слуги спешно сервировали.
– А вы рано, герр Барбашин, - вдруг раздался голос с боку. Повернув голову, Андрей увидел входившего в комнату хозяина дома. Это был мужчина выше среднего роста, чуть полноватый, с резкими чертами лица и спокойным проницательным взглядом. Он носил усы и короткую бородку, которую ещё не прозвали эспаньолкой, и одевался в одежду тёмных цветов, но сшитую из дорогих тканей.
– Рад вас видеть в добром здоровье, герр Барбашин, - любезно продолжил он, усаживая князя в кресло и сам садясь в такое же, стоявшее рядом.
– Ведь здоровье - это самое важное, что есть у человека. Его не купить ни за какие деньги.
– Спасибо, герр Мюлих. Вы абсолютно правы - здоровье не купить, а больному человеку многого не добиться.
Купец жестом подозвал слугу, который изваянием застыл в сторонке с подносом. Тот сноровисто расставил на столике перед ними бокалы, налил в них вина и отошёл.
– Пока стол не накрыт, предлагаю распить этот чудесный напиток.
– Только из уважения к хозяину.
– Вы не пьёте вина?
– Почему же, пью, вот только трудно сказать, какой сахар туда добавили виноделы. Свинцовый сахар, знаете ли, вредит здоровью не хуже свинцовой пули.
– Хм, интересное наблюдение, - Мюлих задумчиво приголубил рубиновую жидкость.
Андрей сделал тоже самое. Что ж, он, конечно, не был великим знатоком, но в винах относительно разбирался и мог поклясться, что разлитое по бокалам было очень, очень хорошим.
– Великолепный букет, герр Мюлих, - похвалил он хозяина.
– Вам стоит позавидовать - на Руси не часто встретишь такого.
Купец улыбнулся. Да, доброе слово и кошке приятно. Мюлих был делец, но и он любил похвалу.
– О да, солнечная Испания славится своим вином. Хотя я предпочитаю итальянские, - он снова пригубил бокал.
– Вот смотрю на
– Вы хозяин и сами решите, когда пора переходить к деловой части, - усмехнулся князь.
– К тому же, я догадываюсь, чего вы хотите.
– Да? Ну, в принципе, это не сложно, - рассмеялся немец.
– Вы правы, я пригласил вас для делового разговора, потому что понимаю, что означает ваш визит в Любек.
– Да вроде ничего, кроме обычной торговли, - пожал плечами Андрей.
– Я ведь даже не самый богатый человек на Руси.
– Увы, нет. Вы ещё молоды, а я много пожил и если что и научился хорошо делать, кроме зарабатывания денег, конечно, так это делать выводы. Ваш визит лишь первая ласточка. И за вами обязательно последуют другие, а это означает, что в огромном Любеке наступают беспокойные времена. Грядут перемены, в которых новые торговые союзы могут образовываться на глазах, а старые компании чахнуть и распадаться. Так, как это случилось с Новгородфарер, например! А ведь сколь много пользы принесла она и нам, ганзейцам, и вам, русичам... Но, увы! Прошли те добрые времена, - купец вновь отпил из бокала. Андрей слушал внимательно, по глотку наслаждаясь дивным вкусом виноградного напитка.
– Но плох тот, кто не умеет увидеть хорошее даже в, казалось бы, самой плохой ситуации. Я - умею. И прекрасно вижу, что ваш рынок для Любека очень перспективен. Да что я говорю, Шенцель до безумия рад, что прикупил смолы так дёшево. А ведь вы вряд ли торговали себе в убыток. Торговля напрямую, минуя ливонских посредников, была бы взаимовыгодна, вы не находите?
– И это говорит житель города прозванного королевой Ганзы, - усмехнулся Андрей.
– А как же корпоративная этика?
– Хм, интересное выражение. Не совсем понял, что оно значит, но смысл вроде бы уловил. Видите ли, герр Барбашин, завязывая отношения с вами, я ничем не нарушаю договорённостей, подписанных в Новгороде теми же ливонскими городами от имени всей Ганзы, зато этим оказываю услугу некоторым своим контрагентам.
– Однако, смелое заявление, - усмехнулся Андрей.
– Как я понимаю, те ваши контрагенты - это Фуггеры? Я слыхал, они давно хотят выйти на русский рынок напрямую. Так в чём дело? Ивангород готов принять любого, кто приедет торговать.
Мюлих вдруг закашлялся, хватаясь руками за грудь. Опешивший Андрей слишком поздно понял, что купец пытается унять смех, распиравший его изнутри.
– С вами точно можно иметь дело, - произнёс тот, откашлявшись.
– Вы правы, Фуггеры хотят торговать напрямую. Да и я, говоря по правде, заинтересован в этом. Видите ли, ваша страна лежит очень удобно, что доставляет её купцам немало выгод: можно широко брать и широко давать. Ведь одной своей стороной вы соседствуете с Западом, а другой с Востоком. Восток же сказочно богат. Португальцы за один рейс делают состояния, но время, которое тратит судно на поход от Лиссабона до Индии довольно велико. Думаю те же товары можно значительно быстрее и дешевле провести через вашу Руссию.
– Боюсь, это разговор не одного дня, герр Мюлих, - осторожно вставил князь.
– Разумеется, герр Барбашин. И может даже не одного года. Потому ваш воск и пушнина меня тоже устроят. А ещё пенька и зерно, ворвань и кожа. Разумеется, дерево, желательно предварительно высушенное. Взамен могу предложить широкий выбор: сельдь в бочках, металлы, шерсть, стеклянные изделия, хмель, соль.
– Селитра, квасцы?
– Кхм, формального запрета нет, но...
– Бросьте, герр Мюлих. Я прекрасно понимаю, что не всё что не запрещено - разрешено. Увы, очень знакомо. Но ведь товар можно не грузить демонстративно в порту, для этого всегда найдётся укромная бухточка.