Князь Барбашев
Шрифт:
Нет, а что, закинуло же его сюда. А других? Хотя бы тех, кто с ним в машине ехал? Кто-то из европейцев? Ну, будем посмотреть на адекватность. Здесь им совсем не тут. Будут против - ликвидируем и скажем, что так и было. Нам чужие прогрессоры и даром не нужны. И пусть вероятность подобного мала, но и пренебрегать ею совсем не стоит.
Как ни странно, но на когге убили не всех. Спаслись те, кто находился на мачте или успел бросить оружие. Хотя, говоря по правде, нескольких сдавшихся всё же зарубили, просто не успев остановиться. На поверку осталось пятеро матросов и шкипер, который простоял весь бой у румпеля и даже не схватился за саблю. А вот купец боя не пережил, хотя Андрей и грезил надеждой захватить того в плен. Но вышло так, как вышло.
Шкипера тут же взяли в оборот и
Сам корабль Андрея не впечатлил. Старый одномачтовый когг с клинкерной обшивкой. Такие уже лет двадцать как окончательно прекратили строить. Вместо них балтийские просторы давно завоевали хольки (которые по всей Балтике упорно прозывались по-старому коггом), появившиеся лет полста назад. Ведь хольк по сравнению с коггом (чья вместительность в лучшие годы доросла лишь до двух сотен тонн) имел вдвое большее водоизмещение. Его кормовые и носовые надстройки составляли теперь единое целое с корпусом, а вдоль бортов нового корабля тянулись привальные брусья. И, главное, он был уже трёхмачтовым судном. Его передняя мачта - фок-мачта - несла парус, площадь которого составляла лишь третью часть поверхности грота - паруса на второй, грот-мачте. Третьей была бизань-мачта, наклоненная в корму и несущая на косом рее латинский парус, называвшийся, как и мачта, бизанью. Такая оснастка позволяла использовать большой парус - грот - для приведения судна в движение за счет энергии ветра; с помощью же меньших парусов можно было маневрировать. Но, как и его прародитель когг, хольк всё равно оставался довольно неуклюжим и маломаневренным судном.
Увы, но за более чем 300-летнее свое существование, Ганза не внесла никакого существенного вклада в развитие судостроительной техники. И её корабли с клинкерной обшивкой всё больше и больше устаревали технологически. А потому всё, на что годился захваченный кораблик - это доставить добычу до Ивангорода и быть проданым на дрова.
Сама же добыча вызвала двоякое мнение. Железо можно и в Ивангороде сбыть, а вот со смолой надо было подумать. Цена её в том же Гданьске была 9 прусских гривен за ласт, что по грубому подсчёту давало 12 рублей с хвостиком. А в той же Англии за него давали уже 20 прусских гривен. Рост цен больше чем в два раза! Однако отнимите стоимость перевоза и зундскую пошлину, и всё будет выглядеть уже не так радужно. Да и к тому же, смола больше пригодилась бы и самим. Андрей уже понял, что изделия местных умельцев его, мягко говоря, не впечатляют. И когги, и хольки, и лодьи с бусами были сделаны по одной технологии. Небольшие отличия, как говорится, не в счёт. Ему же нужны были специалисты, могущие сотворить судно по новым меркам. И главной тут являлась обшивка корпуса "вгладь". Этот тип обшивки, более технологичный и имеющий лучшие мореходные качества, уже почти полностью вытеснил клинкерную на крупных кораблях в самых передовых "океанских" странах. Ведь в первую очередь, такие корабли были прочнее и могли быть построены намного большего размера, чем при клинкерной технологии. Что и познали англичане, построив огромный корабль с обшивкой внакрой: Grace Dieu. Эксперимент оказался явно неудачен: несмотря на трёхслойную обшивку и 23 тонны переведённого на одни только крепления железа, корпус получился недостаточно жёстким, и после единственного плавания огромный парусник был оставлен гнить в затоне на реке Хэмбл, где и был уничтожен пожаром в 1439 году.
Прибавить к этому то, что суда, обшитые вгладь, замедляются волнами гораздо меньше, чем обшитые внакрой; и то, что в бортах с клинкерной обшивкой невозможно без недопустимого ослабления прорезать порты для орудий - становится понятно, почему старым типам кораблей подписали смертный приговор.
Кстати, хоть вносить новое в кораблестроение Ганза и не умела, но вот воспользоваться чужими плодами, это завсегда могла. Захватив своими каперами в ходе англо-ганзейской войны 1470-1474 годов множество английских, испанских и других кораблей, она их тщательно изучила и уже в 1509 году новым флагманом
Ну а Андрею и сам бог велел не связываться со старыми технологиями. Правда, тут опять в полный рост вставал вопрос с мастерами. Это ведь только кажется, что перейти с одного способа обшивки на другой плёвое дело. В жизни всё было отнюдь не так легко. Примерно в это же время с такой же проблемой столкнулись и англичане, ещё отнюдь не ставшие "владыками морей". И им пришлось выписывать из-за границы специалистов по конопачению швов и защите подводной части судна (каковая на кораблях с обшивкой вгладь принципиально отличалась от старых, с клинкерной). И даже плотников, хотя верфи Англии и были полны своими умельцами. Вот только приучены они были строить по старинке. И их пришлось учить по-новому. И учили англичан, как ни странно, генуэзцы. Те самые, которых хотел нанять ещё Иван III Васильевич для своего задуманного, но так и не построенного флота. То есть, получается, что московский государь, как это модно было говорить в будущем, был очень даже в тренде.
Но вернёмся к англам. Генуэзский урок им пошёл очень даже впрок: с началом 16-го столетия английские верфи полностью переходят на строительство кораблей по новой технологии; клинкерную обшивку с этого времени имеют только лодки да небольшие рыболовные и речные суда. Вот и получается, что король Англии Генрих VII Тюдор поступил примерно так же, как впоследствии поступит и Пётр I Романов в России.
Однако до Балтики новшества добирались с большим опозданием. Ведь все грузовые перевозки по ней в подавляющем большинстве своём всё так же выполняли хольки и когги, сделанные по старому, а глядя на них и русские корабелы не спешили менять свои умения. А это уже мешало планам Андрея. Ведь смысла строить марсельную шхуну шитую вицей и обшивкой внакрой не имелось никакого.
Вот потому, оценив перспективы очередных преобразований, Андрей лишь печально вздохнул и вновь принялся за шкипера. По принципу: с паршивой овцы хоть шерсти клок. Начав с откровенного наезда, он плавно подвёл дело под требование поучить его и молодого кормщика всему тому, что тот знает о кораблевождении. Тут Андрей сильно не обольщался: ганзеец это вам не шкипер с трансатлантических каравелл, но и он, на поверку, знал довольно много. По крайней мере, с астролябией и картами работать немец умел. Впрочем, подвёл князь итог разговору, тот мог и отказться: петля для пиратов у русичей завсегда найдётся. Немец столь тонкий намёк понял правильно и согласие своё дал безотлагательно.
После состоялся разговор и с Григорием. Тот ведь давно уже понял, что его наниматель не совсем купец. А его умения Андрей тоже оценил, да и сработались вроде бы. Потому, закрывшись в кормовой каморке, князь спокойно выложил перед парнем весь расклад по конвойному судну, чьей задачей было сопровождение купеческих лодий и борьба с пиратами и вражеским судоходством. Идея такого корабля была не нова. Её давно уже использовала всё та же Ганза, ну а сам Андрей про неё читал ещё в детстве, листая коммовские "Фрегаты идут на абордаж".
Григорий над предложением думал не долго. В конце концов, повышенный оклад (за вредность, как выразился наниматель) с долгосрочным контрактом и долей в добыче его очень даже устраивал. Да и быть на морских просторах не беззащитной рыбёшкой, а зубастым хищником значительно интереснее, хоть и не менее опасно. Ну а уж от получения новых знаний отказыватся даже и не подумал. Морское дело его влекло, и узнать что-то новое было ему страшно интересно. Так что вопрос с навигатором каперско-конвойного корабля новой компании закрылся сам собой.
А на следующее утро, починив и подлатав пострадавшие в бою снасти, оба судна подняли паруса и двинулись в сторону русского берега.
Как уже не раз говорилось выше, Ивангород был поставлен на реке Нарова с расчётом на то, чтобы стать если не "окном в Европу", то уж, во всяком случае, "торговыми воротами Руси". И этот расчёт московского правительства довольно быстро оправдался. Уже скоро через него развернулась довольно активная торговля, в первую очередь с купцами из скандинавских стран и Ливонии, не допущенными в состав Ганзы. Им русско-ганзейский разрыв стал манной небесной. А количество судов, приходящих к русскому берегу росло с каждым годом.