Князь Барбашин 3
Шрифт:
На подавление выступлений луговой черемисы из Казани был направлен небольшой отряд поместной конницы, но воины Мамича, организовав грамотную засаду, практически без потерь разгромили его, взяв многих дворян и самого воеводу в плен. Успех был полный! Теперь к восставшим стали один за другим присоединяться всё новые отряды племён, живших на левом берегу Волги. Ну а главным союзником стали, разумеется, казанские татары, чьи воины значительно усилили черемисскую армию.
Восстание разрасталось. Воины Мамич-Бердея знали каждую тропку и каждое дерево в своих дремучих лесах и старались использовать любой просчет противника, измотывая его партизанской войной.
Вскоре в стан лужавуя прискакали советники от выступившего в помощь восставшим сибирского хана,
Однако чуть позже с нечто подобным прискакали и послы от ногайского бия Агиша. Разочаровавшись в русских союзниках из-за их отказа от совместного похода на его вечного соперника Мамая, а также из-за их слишком возросшего влияния в Хаджи-Тархане, он предлагал Мамич-Бердею то же самое, что и сибирский хан, только во главе нового ханства он видел своего родича. Которого и прислал к лужавую, с тремястами всадников. Этого хватило, чтобы Мамич-Бердей одержал очередную победу над выступившими против него царскими войсками, однако потом царевич вместо помощи начал заниматься грабежом местного населения, и был убит войсками подошедшего сибирского хана. Точнее отрядом казанских беев, что шли впереди основного войска.
Но в результате свершившихся побед, очаг восстания разрастался со скоростью лесного пожара, втягивая в себя всё новые и новые селения. А тут ещё как назло пришли дурные вести и из Хаджи-Тархана...
*****
Хаджи-тарханский хан Хуссейн занемог ещё до нового года, который на Руси традиционно уже справлялся 1 сентября. Однако первоначально он мужественно боролся с болезнью и даже был момент, когда, казалось, он пошёл на поправку, но это было ложное облегчение, и после православного Рождества хан покинул сей бренный мир, оставив престол без наследника (а рождённого от наложницы малолетнего Махмуда бен Хуссейна никто за наследника просто не посчитал). И на опустевший трон тут же слетелось множество претендентов.
Первым был всё тот же вездесущий Агиш-бий.
Ещё в 1524 году он установил отношения с Литвой, обещая ей союз против Крымского ханства. Но при этом он просил об освобождении бывшего хана Золотой Орды Шейх-Ахмета, не имевшего в степи реальных сил, но имевшего влияние на ногайцев, как их номинальный сюзерен, дабы тот возглавил борьбу с Крымом. Сам же он намеревался стать при нём беклярбеком, что должно было существенно поднять уже его собственный статус.
В иной истории этим планам не суждено было сбыться из-за гибели Агиша, но в этот раз сей лукавый деятель избежал смерти и теперь с упоением плёл интриги, заключая союзы и тут же предавая новых союзников, договариваясь за их спиной с их врагами. Так, списываясь с великим князем литовским о союзе против Крыма, он одновременно договаривался с Саадет-Гиреем о дружбе и совместном походе против Мамая, обещая хану не пропускать через Волгу враждебно настроенных против Гиреев мирз. И тут же сносился с великим князем Московским и астраханским ханом о походе против Мамая и Саадета.
Узнав о том, что хаджи-тарханский трон опустел, Агиш-бий немедленно развил бешеную деятельность. Первым помчался гонец к великому князю Литовскому. Сигизмунд, которому крымские набеги уже оскомину набили, с юга угрожал султан Великой Порты, а с севера безобразничали в Ливонии московские орды, в этот раз согласился выслать к ногаям беглого хана. Вот только Агиш уже поменял свои планы на него, привычно мало думая о союзнике. Теперь он видел Шейх-Ахмета на престоле Хаджи-Тархана и спешно собирал полки, дабы посадить бывшего хана Большой орды на трон.
К сожалению, Хаджи-Тархан был заветной мечтой всех ногаев, а не только Агиш-бия. Мирза Мамай, который
Кочуя на Тереке, на старых ногайских кочевьях, он с опаской поглядывал на север, где властвовал его главный противник - Агиш, который, в отличие от него, был признан ногайцами бием. И уж ему точно было известно о тех планах, что вынашивал братец в отношении его. И, как можно догадаться, они ему не очень-то были по нраву.
Узнав о смерти хана Хуссейна, он тоже развил бешеную деятельность, вот только ставку свою сделал на... Гиреев. Да-да, известный всей степи победитель крымского ханства в борьбе за ханский стол пошёл на мировую с крымчаками, сделав ставку на мятежного Ислям-Гирея. В конце концов, беглецу от Саадета будет легче договориться с собратом по несчастью. А силу клинков воинов Чобан Гирея он хорошо испытал в ходе неудачной осады Хаджи-Тархана.
С Ислям-Гиреем мирза Мамай был знаком ещё с тех пор, когда тот был пленником у ногаев. А во время его побега мамаевские люди не сильно то и ловили беглеца, позволив тому проскочить буквально у себя под носом. Так что списаться с мятежным сыном Мехмед-Гирея для него не составило большого труда.
Ислям-Гирей, понявший к этому времени, что сил для борьбы с дядей у него нет, буквально ухватился за предложение ногайского мирзы. И летом 1526 года конные сотни крымского царевича, выступившего по договорённости с ханом и калгой в поход, повернули не на север, на московские украйны, а на восток.
Но у Ногайской Орды кроме Мамая и Агиша был ещё один лидер. Мангытский вождь Саид-Ахмед бин Муса (более известный на Руси как Шидак). Будучи в Салачике как беженец от войск казахского хана Касима, он признал власть крымского хана, но после смерти казахского вождя стал одним из тех ногайских мирз, что возглавили борьбу за изгнание казахов с ногайских земель и слегка отдалился от общеордынской политики. Казалось бы, что уж ему-то до Хаджи-Тархана нет никакого дела, но тут в игру вступил хитроумный Шигона. Зная о той мести, что сотворил Саид-Ахмед с потомками хана Ахмата за убийство ногайского бия Шейх-Мухаммеда, он решил сыграть на этом чувстве для достижения своих планов.
В Сарайчик, недавно отвоёванный обратно у казахов, спешно отправился дворянин Блудов с рядом предложений. И там, на песчаных берегах Яика, он вёл долгие и витиеватые беседы с Кудояр-мирзой, опытным послом ногайских биев, не раз бывавшем на Руси.
Основной упор в них делался на то, что очередной сын хана Ахмата, заняв ханский престол с помощью Агиш-бия, вряд ли будет милостлив к Саид-Ахмеду, убившему в Хаджи-Тархане его родного брата Музаффара. Чем, несомненно, и воспользуется Агиш бин Ямгурчи, да и Мамай бин Муса скорей всего тоже. Ведь когда вопрос идёт о власти, кровное родство не спасает даже родных братьев, что уж говорить про двоюродных. А разве не звал уже один раз Агиш-бий Саид-Ахмеда на родного брата Мамая? И когда в Хаджи-Тархане утвердится Шейх-Ахмет, что помешает тому призвать мирз в поход на Саида? Ведь, будучи Чингизидом, Шейх-Ахмет может стать даже не просто хаджи-тарханским владыкой, но и как это уже бывало в истории, ханом Ногайской орды, чего лишены, не будучи потомками Чингиса, сыновья Ямгурчи и Мусы. А Агиш-бий, как всем в степи известно, давно мечтает стать настоящим беклярбеком.
Москву же вполне устроит, если на ханский трон сядет младенец Махмуд, а уважаемый мирза продолжит отвоёвывать для своих кочевий зелёные пастбища Дешт-и-Кипчака, не оглядываясь на алчущих власти братьев. Ведь русские, от имени хана, конечно, на всех основных бродах через Волгу немедленно построят крепкие остроги и тем самым обезопасят Саид-Ахмеда от внезапного удара в спину. А уж от торговли между подданными мирзы и русского государя и вовсе выиграют все. Городам ведь нужны мясо, кожи и шерсть, а кочевьям продукция городских ремесленников. И всё, что Саид-Ахмеду нужно для этого предпринять - помочь русским не дать Агиш-бию посадить Ахматовича на хаджи-тарханский престол.