Князь мертвецов
Шрифт:
– Жиды клятые!
– прижимающий руки к животу тощий сверкнул злым взглядом и по-крысиному оскалил зубы.
– Вам это с рук не сойдет! У нас хозяин есть!
– Хозяяяяин...
– задумчиво протянул Яков и присел рядом на корточки. Ухватил лежащего за волосы и запрокинул ему голову. — Это хозяин ваш придумал про варяжский драккар с железом наврать? Шибко умные - придумкой своей развели тупых жидов на тыщи? Ничего, хозяина твоего мы разъясним, а ты у меня сейчас поплывешь. Без драккара. Зато с железом. Гей, олухи, кто там ни есть! На складе рельса кусок был - тащите его сюда!
– повысил он голос. В темноте
– Вяжи его, парни. А ты не дергайся!
– перезаряженный паро-беллум указал на попытавшегося приподняться подельника.
Рельс с грохотом швырнули рядом и принялись привязывать к нему тощего налетчика.
– Вы чего... чего! Не надооо!
– когда его руки и ноги захлестнули петлей, пропуская между ними рельс, тощий истошно заголосил.
– Не губите душу православную!
– А нам-то что, мы ж нехристи, - сноровисто затягивая очередной узел, ответили ему. Рельс вместе с отчаянно извивающимся привязанным человеком подняли.
– Не мы то! Не мы! Не придумывали мы ничего! И на понт не брали! Мы честные налетчики, только хабар взять хотели! Пан приходил, пышный пан, важный, сразу видно - большой человек, может даже хазу держит! Сказал, ночью на складских причалах жиды большой хабар отдавать станут, а своих за каким-то Пеком из города погнали. Вот и выходит, что самое время у них тот хабар взять! Не губ-и-ите, Христом Богом прошу, Предками заклинаю! То все пан!
– А ну погодьте, хлопцы, положите клиента, где взяли!
Рельс качнули и швырнули Якову под ноги. Завывающий налетчик вместе с рельсом перекатился по мостовой и судорожно захныкал:
– Все нутро отбили-и-и-и! Все косточки переломали-и-и, нехристи!
– Слышь, душа христианская, как пана-то звать?
– А я откуда знаю?
– прохныкал налетчик.
– Он мне не того, не представлялся! Наводки завсегда хорошие дает, и долей не обделяет.
– Про хабар пан откуда узнал? Ангелы напели?
– А вот он и напел, - второй налетчик, кряхтя, отлепился от мостовой, сел и кивнул на Гунькина.
– Молчи, Шнырь!
– Та шо там молчать - хиба мы шо знаем? Умный пан, острожный, не светился никогда. А этот нам кто? Никто! Мы вам все сказали, жидовня, отпустите, не берите греха на душу, она у вас и без того в Пекле гореть будет.
– От него, говоришь?
– и Kapпac, и Яков медленно повернулись к Гунькину.
Тот захлопал глазами как разбуженная сова, завертел головой, глядя то на одного, то на другого, когда Яков с Карпасом неспешно повернулись к нему.
– Что вы ... Что вы на меня так смотрите, господа? Я же сказал, что просил помощи у господина Лаппо-Данилевского! А тот - у здешнего полицмейстера! А кто такой этот преступный пан я знать не знаю! Наверняка нас подслушали!
– Ты что его - на площади просил?
– рявкнул Яков.
– Нет ...
– убитым голосом откликнулся Гунькин.
– В кабинете, в ресторации. И ... и я бы попросил мне не тыкать! Я секретарь! Правления! Я... Вы сами виноваты! Зачем вы взяли бумаги с собой? Вот их и украли! Нету саквояжа, нету, а вы даже не заметили!
– он принялся тыкать Kapпacy за спину.
– Да и ладно!
– небрежно отмахнулся паро-беллумом Kapпac.
–
– возмутился Гунькин.
– Вы что же, и впрямь думали, я ценные бумаги — вот так невесть кому, невесть за что преподнесу?
– усмехнулся Kapпac.
– Эй, вы!
– зло скривившись, он повернулся к налетчикам.
– Кто из ваших чемодан резанной бумаги спер?
Бомкнуло. И саквояж вдруг вылетел из темноты, будто им выстрелили из пушки. Кувыркнулся в воздухе. И смачно хряснулся оземь. Кожаный бок с треском лопнул, замок щелкнул, из саквояжа вывалилась стопка разноцветных листов, в неверном свете и впрямь на первый взгляд смахивающих на ценные бумаги с вензелями.
От саквояжа шарахнулись, будто это бомба. Саквояж лежал, скособоченный, поблескивал под фонарем кожаным боком, вывалившиеся бумаги пестрели на темных булыжниках. На него смотрели. Молча.
– Глядите!
– вдруг задушенным шепотом выдохнул привязанный к рельсу налетчик.
На стене склада медленно, один за другим начали проступать буквы. Будто их вывод ила невидимая рука:
«Так вам железо нужно или нет?» - невозмутимо гласила слабо фосфоресцирующая надпись. Потом она тихо зашипела и потекла мутными струями, не оставляя и следа.
Глава 33. Мертвецы в деле
– Призраки!
– одними губами прошептал тощий налетчик и вдруг завыл, забился, колотясь о доски причала головой и гремя рельсом.
– С того света послание, от самой Мораны Темной! Останние дни приходят! Конец нам всем! За грехи наши!
Его мелкий подельник вскочил, пошатываясь и обхватив обеими руками отбитые места, попытался бежать.
– Эк!
– налетевший сзади Яков приложил его рукоятью паро-беллума по голове.
– Продолжаете, значится! Все надеетесь нам головы задурить! Все, конец вам! – в ярости хрипел он, хватая налетчика здоровой рукой за ворот и начиная трясти. – И тебе! И пану вашему! Играть он с нами вздумал!
— Это не мы! Не я!
– истошно орал налетчик, но разъяренный Яков, хекнув, швырнул его наземь и припечатал ногой. Налетчик взвыл, а Яков вскинул паро-беллум и прищурился, целясь тому в грудь.
– Яков! Яков, нет!
– крикнул Карпас, но хрипящий от ярости старый портной лишь мотнул головой, стряхивая пот, и согнул палец на курке.
– Бабах!
Поверх разбитого саквояжа, вколачивая его в булыжник мостовой, будто с небес, рухнула стальная болванка.
Гунькин взвыл и на четвереньках метнулся в сторону.
Что-то гибкое, похожее на живую змею, просвистело над головами и тут же исчезло.
– На ... на веревках раскачали, что ли?
– пробормотал секретарь Карпаса, вертясь на месте и бессмысленно тыча паро-беллумом во все стороны.
– Не знаю, - сам Карпас, медленно, по шажочку, подбирался к болванке.
– Моисей Юдович, стойте!
Но Карпас уже склонился над болванкой и вытащив платок, принялся аккуратно оттирать заляпанный речной тиной оттиск на боку:
– Наша! Точно наша! Вот и клеймо стоит!
– выкрикнул он, стремительно выпрямляясь и истошно заорав, шарахнулся назад. Сел на болванку, почувствовав вдруг, что его не держат ноги. Запрокинул голову, так что аж в шее хрустнуло.