Князь Путивльский. Том 1

Чернобровкин Александр Васильевич

23

На четвертый день свадьбы, когда массовые гуляния на княжеском дворе и площади возле собора закончились, когда только самые именитые гости продолжили пировать в гриднице, князь Мстислав Святославич намекнул, что не мешало бы нам переговорить наедине. Следующим утром я пригласил его в свой кабинет. Это была комната через стенку со спальней. Там к изготовленные по моему заказу шкафу, заполненному рукописями, писчей бумагой и разными интересными вещичками, типа магнитного компаса, квадранта и навигационной карты, изготовленной в шестом веке, но не сильно уступающей генеральным картам

двадцать первого, добавились купленный в Херсоне сундук с золотым и серебряным запасом княжества, круглый низкий «журнальный» столик и два кресла с подушками и валиками из кожи, набитые конским волосом, и пять новых стульев с высокими спинками: одни — во главе стола и по три — по бокам. Свет попадал в кабинет через окно с новой решетчатой прямоугольной рамой, в которую были вставлены шестнадцать кусочков почти прозрачного, немного зеленоватого стекла. Большие куски стекла пока не умели делать. Я привез это стекло из Херсона. На Руси тоже делали, но менее прозрачное. Привезенное мной стекло было разделено на количество окон в княжеском тереме, потом под это количество изготовили рамы, для которых и расширили оконные проемы. Для ночных посиделок имелся бронзовый подсвечник, напоминающий трезубец. Средний зубец был выше боковых. В подсвечник были вставлены три восковые свечи, которые при горении источали сладковатый запах. Впрочем, сейчас он был не нужен. Хватало солнечного света, который, попадая в кабинет через окно, придавал зеленоватый оттенок человеческой коже. Казалось, что с ожившим утопленником разговариваешь. Пили мы с князем Черниговским квас, чтобы снять похмелье, но не набраться раньше времени. Нам сегодня еще пировать несколько часов. Это очень утомительное мероприятие, если не имеешь склонности к шумным компаниям.

— Князь Олег рассказывал, что сельджуки — очень сильные воины. Поэтому он, мол, и проиграл сражение, — сказал Мстислав Святославич, имея в виду курского князя. — А ты их побил.

— Тот, кому мы проигрываем, обязан быть очень сильным, иначе нам будет стыдно, — поделился я жизненным опытом. — Впрочем, я не все их войско побил, а всего два небольших отряда.

— Но и рать у тебя была намного меньше, — произнес князь Черниговский. — А сколько именно?

— А сколько может поместиться на одну ладью?! — ответил вопросом на вопрос. — Потом пленных полторы сотни частью освободил, частью выкупил. Была бы у меня рать Олега Святославича, снял бы осаду с Согдеи, даже без помощи половцев, — не удержался я от хвастовства.

— Пала Согдея, — сообщил князь Мстислав. — Всех ее жителей перебили или в рабство продали.

— Не надо было купцов грабить, — сказал я, пытаясь понять, к чему Мстислав Святославич завел этот разговор.

— Говорят, ты дружинников у него сманил, — продолжил князь.

— Он их бросил в плену, — молвил я.

— Может обиду затаить, — предупредил Мстислав Черниговский. — Рать у него большая, и половцев покличет.

— Половцы не будут из-за него воевать со мной, а от его рати как-нибудь отобьюсь, — сказал я.

Видимо, Мстислав Святославич услышал то, что хотел, поэтому сообщил:

— Князь Олег метит на Черниговский стол.

— С какой стати?! — удивился я. — По старшинству не его черед, да и договорились каждый свой удел держать.

— Кто сейчас договора блюдет?! — воскликнул возмущенно князь Черниговский. — Это ты отказался. Следующим Изяслав

Новгород-Северский идет, с которым мои бояре на ножах. А потом Олег, если по-старому считать, — объяснил Мстислав Святославич и на всякий случай спросил: — Или ты не отказался?

— Я-то, может, и не отказался, но бояре черниговские не захотят меня своим князем, — ответил ему. — Я им страшнее Изяслава, потому что сразу изведу. Как говорится, не передавивши пчел, меда не поешь.

— Да, бояре у меня строптивые. Некоторые по силе и богатству удельному князю не уступят, — согласился он. — Приходится договариваться с ними. Вот князь Олег и договорился кое с кем, наобещал золотые горы.

— Подсказать, что делать с предателями?! — подначил я.

— Да знаю я, — ответил он. — Но Олег обещал им помощь. А как только у нас смута начнется, литовцы сразу полезут. В прошлом году с трудом отбил их.

— На помощь ему идти или плыть придется через мои земли, а дозволения я не дам, — сообщил я. — Разве что крюк сделает. Но тогда удар в спину может получить.

— А ты ударишь? — задал он вопрос, внимательно глядя мне в глаза.

Связывать себя обязательствами я не хотел, поэтому ответил:

— Он подумает, что ударю.

— И то верно! — воскликнул радостно князь Мстислав.

— Как вернешься, сразу повесь изменников, чтобы другим неповадно было, — посоветовал ему. — Не думаю, что князь Олег кинется спасать их. Не захочет он второй раз за год битым домой возвращаться. Тем более, что на этот раз сказки про непомерную силу сельджуков не помогут.

— Да, так и без дружины останешься, а то и вовсе без княжества, — согласился князь Мстислав Черниговский.

Про бояр он умолчал, но, уверен, мой совет пришелся ему по душе. Через пару часов на пиру первым тостом Мстислав Святославич произнес:

— За наш военный союз! И чтоб погибли все, кто что-то замышляет против нас!

Слова эти были явно предназначены князю Курскому и его единомышленникам. Наверняка в свите князя Черниговского есть, если не сторонники, то сочувствующие Олегу Святославичу. Обязательно предупредят его.

Когда Великий князь Черниговский Мстислав Святославич уплывал домой, я отдарил ему пряностями и тремя жеребцами, арабским, гуннским и аланским. По стоимости это было соразмерно, если не больше, тому, что подарил он. Поэтому я не удивился, когда через месяц к пристани Путивля ошвартовалась новая ладья, нагруженная бочками с медовухой. И ладья, и мед были ответным даром Мстислава Святославича. И еще мне передали, что нескольким черниговским боярам, ковавшим крамолу на князя, отрубили головы. Олег Святославич, князь Курский, даже не дернулся помочь им. В политике многое решают слухи и догадки, а не истинное положение дел.

24

До следующей весны я занимался подготовкой личного состава. Гонял их в лучших традициях советской армии. Упражнения с оружием чередовал со строевыми занятиями и полевыми учениями. С конницей отрабатывал нападение строем клин и фронт, работу с длинным и тяжелым копьем и более коротким и легким, стрельбу из лука на скаку. С арбалетчиками и пикинерами — отражение конницы и пехоты и нападение из засады. Со всеми вместе — работу с алебардой, копьем и мечом во время штурма крепостей и захвата судов. Отдельно учил навыкам спезназа: маскировке, снятию часовых, уничтожению спящих.