Князь Рысев 4

Лисицин Евгений

Пистолет, разрывавший в клочья тишину одним выстрелом за другим, теперь лишь казался детским пугачом.

Кондратьич попался ей под руку первым — крохотной, почти кукольной фигуркой он стоял перед ней, не желая пропускать к хозяину. Отвага толкала его на глупость, но он оказался все еще достаточно ловок. Легко перескочил через попытавшуюся схватить его руку, занозой вклинил нож в мертвую плоть — та ответила лишь брызгами давно омертвевшей, густой крови.

Терпеть подобного жуткий Вольтрон не собиралась — второй рукой хлестнула по старику размашистой затрещиной. Бедолага ухнул: нырнул в сторону, но торчащий ноготь, словно

мороженое ложкой, содрал кожу с руки, обнажил растерзанный бицепс. Старик рухнул на колено, пытаясь уйти в сторону — резкая боль ударила по хладному рассудку, заставила спасаться. Словно не желая более церемониться с жалкой букашкой, расставив руки в стороны, исполин занесла над ним ногу — Ибрагима ждала участь жалкой букашки.

Не сговариваясь, мы с Биской заспешили ему на выручку.

Подбирин плюнул очередным заклинанием — но сплоченность мертвых тел лишь проглотила снаряд. То, что заставляло разъединенных покойниц падать замертво, лишь толкнуло мертвое месиво, заставило неловко попятиться.

Ага, сказал я самому себе, сработало — решив, что израненного старика можно будет растоптать в лепешку попозже, она переключила все внимание на меня.

Словно кувалдой, припав на колено, она врезала кулаком оземь — в воздух тотчас же поднялись клубы серой пыли. Я прыгал больше на удачу, чем от уверенности. Здравый смысл уже не спрашивал, что я творю, лишь махнул рукой. Сколько раз уже вот так рисковал? Он сбился со счета, а я и подавно.

Ноги ударились в мягкое — словно я запрыгнул на диван. Мертвая плоть под моими шагами мялась, рвалась, источала кровавые, густые потеки. Руки, ноги, разверстые в ужасе пасти — все, из чего была сплетена великанша, норовило схватить меня за штанины, укусить, задержать.

Не помня самого себя, я выстрелил себе под ноги — растопыренная пятерня, готовая меня удержать, тут же взорвалась, сосисками полетели наземь оторванные пасти.

Я спешил наверх, к голове этой погани — где-то внутри покоилась вера, что если изрешетить то, что у нее вместо головы, победа будет за нами.

Внезапный поток воздуха ударил по спине, предупреждая о надвигающейся опасности. Я чуял себя юрким тараканом, по которому лениво и тщетно пытается попасть тапком хозяин дома.

Вскрикнув, нырнул вперед, почувствовал, как тяжело и с оглушающим хлопком грянула гигантская ладонь там, где я был лишь мгновение назад.

Я шмякнулся о плоть руки великанши, ощутил, как в ногу вцепились зубы. Словно озверевшие псы, сразу две головы терзали меня. Прокусив штанину, мотая собой из стороны в сторону, девичья клыкастая голова норовила размолоть мясо, разорвать жилы, расколоть кость. Вторая упражнялась на куртке — кожаная толщь мешала ей добраться до моей плоти. Великанша начала подниматься — меня зашатало в стороны. Подбирин вылетел из рук, унося за собой и последние надежды. Сражаясь из одного лишь отчаяния и упрямства, я колотил второй, уцелевшей ногой по кусавшей меня харе.

Бесполезно. Остатки света закрыла от меня огромная ладонь. Словно тень, желавшая потушить огонь жизни, она опустилась.

По мне словно ударили мягким бревном. Перехватило дыхание, тело разом потеряло всю волю к сопротивлению. Словно выброшенная на берег рыба, я шамкал ртом. На языке привкус крови, к горлу подкатил тошнотворный комок.

Пальцы-руки стиснулись — не обращая больше ни на что внимание, исполинский призрак тащила меня к своему лицу.

Я тщетно давил на ее ладонь, словно верил, что у зажатой в кулаке фигурки и правда есть шансы вырваться.

Безглазое нечто сверлило меня пустотой. Меня стошнило, когда ее пасть растянулась в рваной ухмылке — будто не оставив прежних привычек, гигапризрак разинула рот.

Ну что ж, решил я напоследок, если эта дура хочет меня сожрать, то пусть для начала ощутит вкус боли…

Биска вынырнула из ниоткуда. Мохнатые копыта врезались в мясистый нос, состоящий из чьих-то ягодиц. Великанша запрокинула голову, а я в тот же миг ощутил, как разжались державшие меня пальцы.

Второго удара не было — Биска взвыла, будто все демоны Ада. С ног до головы ее охватило черное, будто сотканное из мглы пламя.

Наземь она рухнула подбитой тушкой, свернулась калачиком, прижимая ноги к животу. На дьявольском личике моей подопечной отразилось тупое, ни с чем не сравнимое страдание.

Ад хохотнул мне в ответ. На миг мне показалось, что вспыхнули символы на жертвенном алтаре и тут же погасли. Крохотные грешата плясали вокруг демоницы. Взявшись за руки, водили насмешливый хоровод. Не умолкая и на все лады они заверяли, что в следующий раз ей лучше трижды подумать, прежде чем идти против воли своего отца.

Внутренний демон решил явить себя наружу. Там, в мире под солнцем, он вынужден был прятаться в глубинах сознания до наступления ночи. Здесь же, среди мрачной мглы, где понятия дня и ночи размыты, он словно лишился цепей.

Едва его взор коснулся наказанной за ослушание Биски, как рванул за рычаги управления. Недовольно пискнул отброшенный прочь здравый смысл, что-то там вереща про холодную голову и что не следует поддаваться гневу.

Следует!

Я зарычал, высвобождая из себя черную суть. Демон спешил воздать за поругание сестры, наказать всякого, кто только попадет под руку.

Под полную когтей и могущества лапу.

Гигапризрак попыталась удержать меня, едва восстановила равновесие после удара. Вторая рука спешила накрыть с головой, окончательно раздавив все надежды вырваться.

Демон не ведал, что такое надежда, он знал лишь неудержимый гнев. Крылья вспороли рубаху на спине, прорезая толстый слой кожи. Налитые силой руки насквозь пробили призрачную ладонь над головой. Импульс боли, стократно усиленный, ударил по огромному чудовищу.

Сборище охранков, молчаливое до сего момента, издало протяжный, ни на что не похожий стон.

Не в силах больше сдерживать меня, она разжала руки — расправившиеся кожистые крылья разом, будто плащ, хлопнули по воздуху. Провал, сквозь который мы низверглись сюда с Кондратьичем, так и манил взор. Подхвати старика, возьми на руку, дерни за шкирку и вытащи вам обоих сюда, умолял он.

Потому что за его пределами было спасение.

Спасение ничуть не волновало мою мрачную суть — демона интересовали лишь разрушения.

Я чувствовал себя будто взаперти абсолютно чужого мне тела. Оно само рвалось в бой, было готово рвать и метать. Ясночтение неистовствовало. Мир, и без того спешивший подкинуть в награду то артефакт, то уникальную особенность, то еще какую приблуду, сейчас готов был перещеголять себя самого. Сколько там абилка силы добавляет в богатырские плечи? 300 %, да и те ночью? На тебе, доходяга, целую тысячу, да не процентов, а очков — покажи всякому, у кого здесь писюн длинней и толще!