Князь Стародубский
Шрифт:
— Пошли старый, посмотрим, поздороваемся. — Предложил боярину.
— Ага. Сейчас Василия и кметей кликну.
Небольшой толпой (с нами увязались 4 витязей Ингваря, охраняют) пошли к приставшей части каравана. Основная часть поплыла дальше, не останавливаясь. Вот не могу понять, чего это морда у Дружины такая довольная? Вроде бы с утра был не в духе.
Между тем, с двух ладьей сбросили что-то типа мостков и начали выводить по ним на берег лошадей. На продажу привезли, что ли? Коников (красивые, заразы, мало тут таких) тут же отводили в сторону, стреноживали и оставляли успокаиваться
Подошли. Приезжие стояли двумя группами.
— Приветствую, Третьяк. Как добрались? Без приключений?
— Приветствую, князь. — Уже знает. — Хорошо добрались. Смотрю переехал на новое место.
— Да, прирастаю людьми и землями. — Улыбнулся я и протянул ему руку. Тот, довольный, крепко пожал.
Сзади раздалось сердитое сопение Дружины. Пофиг. Потерпит.
— Что привез?
— Так, по мелочи. Весна, сейчас собираю остатки зерна, что не продали осенью по Низовым землям, у нас совсем в этом году с хлебом плохо, до нового урожая с трудом дотянем. Ну и пушнину, само собой. Привез ткани из земель франков, крашенные, да железа в полосах, чуток. Селедку датскую, в бочках. Косы, ножи, серпа из немецких земель.
— У вас каждую весну с хлебом плохо, земля такая. Зато торговое положение выгодное у Новгорода. Что не в Новый Листвен сразу?
— Тебя решил проведать, сначала, да вот этих проводить. — Он кивнул за спину.
— Ясно. Пойду познакомлюсь. Ты подходи в терем, поговорим.
Подошёл ко второй группке. Вперед выступил боярин и начал представлять:
— По твоему указанию искал в Стародубе и Владимире витязей, оставшихся без службы. Сам понимаешь, найти таких трудно. Но князья наши любят воевать и не все удачно это делают. А некоторые умудряются просто помереть. Бояр тебе не нашел, но вот эти парни все из младшей дружины и обучены отменно. Это братья Андрей и Михаил из Турова, служили Брячиславу Святополчичу Туровскому, после его смерти не захотели перейти к его брату, Изяславу. Говорят, тот болен и о душе больше думает, а не о земле и дружине.
Два здоровенных парня, выше меня на полторы головы, слегка поклонились. Я кивнул в ответ. Одному на вид лет 27, другой чуток помладше.
— Это Казимир из Мазовецкой земли, — продолжал между тем Кнутович, — он то как раз из дружины Изяслава. Но решил уйти с братьями. Схизматик, конечно, но воин отменный, особенно в конной сшибке.
Среднего роста мужчина, лет слегка за тридцать. Хмурый. Зато в плечах как бы не шире братьев.
— Не смущает, что среди иноверцев придется жить?
— Нет, — пожал плечами тот, — мне все равно. Бог один, как креститься и молится — не важно. Главное, чтобы услышал и душу спас.
— Вот эти три молодца из дружины князя Вячко Борисовича, князя Юрьевского. После его гибели, в бою с крестоносцами, долго лечились. Сейчас в силе. Говорят, что православные. Думаю, врут. Эстонцы, они такие… эстонцы. Но воины хорошие. В дружине с детских лет. Звать Аарво, Вяйно и Кайт
Три белобрысых витязя, с невозмутимыми рожами, молча поклонились. Все на вид ровесники Андрея из Турова.
— Ну и последний. — Дружина выдержал театральную паузу. — Илья Муромец.
—
Боярин, Андрей и Михаил заржали, Казимир скривил уголки губ, только эстонцы и последний представляемый остались невозмутимы.
— Он из дружины Давыда Юрьевича Муромского. На Пасху тот отдал Богу душу, а наш Илья что-то не поделил с одним из старших бояр. По слухам — девку. Вот и ушел во Владимир. Хотел к дяде твоему пойти, но я перехватил.
Илья соответствовал своему тезке. Здоровенный! Остальные на его фоне смотрелись стройными юношами. На вид лет 25. Кивнул богатырю на его поклон и сказал:
— Добро пожаловать в мою дружину. Дел предстоит много, планы у нас грандиозные, так что придется попотеть и не мало. Но по заслугам и награда. Никого не обижу. А пока… Дружина Кнутович, подойди.
В одно из посещение своего мира, я купил золотую цепь, в палец толщиной, 950 пробы. Мечта нового русского 90-х. Очень изящное плетение. Покрасовался перед своими, вызывая жгучее чувство зависти даже у стариков, не говоря уж про молодежь. Весила цепочка 300 грамм. Сейчас же я снял его с шеи и повесил на старика.
— Спасибо, боярин. Услужил. А вас, — обратился к опешившим от такой щедрости новичкам, — жду всех сегодня вечером в тереме, на пиру. Там познакомитесь со всеми, кто мне служит, они с вами. Василий Дружинович, проводи витязей, покажи, что и как, размести их кметей и слуг. И пошлите за Ингварем Бьерговичем. Пусть вместе с сыновьями и своими витязями тоже на пир явится.
Я всем кивнул и отошел в сторону.
Глава 5. Новое войско
С Третьяком Малыгиным посидели в тереме, поболтали ни о чем, выпили по паре кубков легкого, белого вина. Прованского, моего любимого. Нравятся мне вина из этого региона. Специально перетащил сюда четыре 25-литровых бочонка, два красного, два белого. Мужчины не оценили, зато женщинам зашло, особенно гречанке, жене Дружине. Потихоньку сливали мои запасы прекрасные дамы.
От купца мне нужно было одно — набор в Новгороде желающих послужить у меня.
— Ну-ка, повтори еще раз условия, князь. Что-то не верится, больно щедро.
— Каждому новобранцу, на время обучения по серебрянику в месяц, вот такому, что ты в пальцах вертишь. Плюс питание за мой счет. Если не сбегут, то месяца через три станут обычными воинами. Тогда уж будут получать по две таких монеты в месяц. Оружие и доспехи мои. Те, кто выбьется в десятники- три такие монеты, в пятидесятники — четыре. Отслужат год, будут получать рядовой три монеты, десятник четыре, пятидесятник пять.
— Киевскую гривну. — Сразу подсчитал тот.
— Да, где-то так.
— Служить будут пять лет, — продолжил я, — после этого могут уйти. Но если останутся, по все будут получать на 1 монету больше. Доля добычи в первые пять лет — четверть от всего на всех. После доля станет в два раза больше.
— Хм. Наши ушкуйники по-другому делят.
— Ну так я не атаман, а они не ушкуйничать будут.
— Ага.
— Самое главное. Мое слово, слово командиров — закон. За неподчинение, дезертирство буду вешать. За другие проступки- плети.