Князь Святослав II
Шрифт:
– А я, стало быть, недостойный сын?
– перебил посла Святослав, голос его был язвительно-насмешлив.
– Однако за меня, недостойного, граф штаденский выдал замуж свою дочь и твою сестру, герр Бурхардт.
– Именно это обстоятельство внушает мне надежду, что нам, как родственникам, удастся договориться, князь, - мягко вымолвил Бурхардт.
– Мой король недоволен твоими действиями, тем, что ты, княже, попираешь закон. Правда на стороне обиженного тобой Изяслава. Если ты не уступишь ему трон в Киеве, то мой король
– Слабый грозит сильному, - усмехнулся Святослав.
– Я-то и сегодня, и завтра останусь великим князем на Руси, а вот удержится ли на троне правдолюбец Генрих, еще надо посмотреть.
– Мой король… - начал было Бурхардт. Но Святослав не дал ему договорить:
– Твой король прогневил даже папу римского, который грозит ему отлучением. Я уж не говорю про саксонскую знать, которая ущемляет королевские права Генриха. В эдаком-то положении Генрих еще осмеливается мне грозить?! Да он просто безумец, твой король!
Бурхардт был смущен и обезоружен, он не ожидал такой осведомленности от Святослава в европейских делах.
«Придется действовать через Оду», - подумал Бурхардт.
На том и закончилась встреча германских послов с великим киевским князем.
Разговор об Изяславе продолжился за обедом уже в присутствии Оды. Теперь немец уже не угрожал, а больше увещевал Святослава вернуть трон старшему брату. При этом Бурхардт бросал на сестру выразительные взгляды, ожидая поддержки.
Однако Ода хранила молчание. По ее виду можно было понять, что заботы брата ее не касаются. И более того, что она нисколько не жалеет Изяслава.
В конце обеда Святослав, решив потешить именитого гостя хотя бы призраком надежды на успех в возложенном на него деле, предложил Бурхардту сыграть с ним в тавлеи.
– Коль выиграешь, герр Бурхардт, так и быть, уступлю киевский стол Изяславу, - сказал Святослав.
– А нет - станешь моим союзником при дворе короля Генриха.
– Идет, - после краткого раздумья согласился посол. Перед началом игры оба игрока поклялись на святом распятии сдержать данное только что обещание.
Присутствовавший при этом Олег изумился, с какой легкостью отец отважился на этот риск.
«Ведь он даже не знает, каков игрок этот Бурхардт!» - думал Олег, наблюдая, как слуги расставляют на доске в черно-белую клетку вырезанные из слоновой кости изящные шахматные фигурки.
Святослав благородно уступил Бурхардту белые фигуры. И пока тот обдумывал первый ход, князь жестом подозвал к себе старшего из слуг и что-то прошептал ему на ухо.
Челядинец изумленно вытаращился, но, кивнув головой, тотчас удалился.
После первых же ходов стало ясно, что противник Святославу попался достойный. Бурхардт уверенно атаковал легкими и тяжелыми фигурами центр черных, лишив маневренности ферзя. Святослав с самого начала игры держал оборону, причем не всегда успешно.
Но внезапно в игре произошел перелом.
В
Игра разладилась у Бурхардта. Он прозевал два опасных хода со стороны черных, стал терять фигуры и темп атаки.
А тут еще по знаку Святослава появились музыканты и заиграли на гуслях, дудках и сопелках мотив, под который обнаженные рабыни стали танцевать откровенно непристойный танец.
Олег был смущен, поскольку здесь же присутствовала его мачеха, тоже наблюдавшая за игрой.
Однако Святослав не обращал на Оду никакого внимания. Он посмеивался, хлопал в ладоши, подзадоривая танцующих рабынь, а сам краем глаза неотступно следил за доской, где разворачивалась завершающая фаза шахматной битвы.
– Слава Богу, что ради твоего выигрыша не пришлось обнажаться мне!
– сердито бросила супругу Ода перед тем, как покинуть светлицу.
– Ступай, милая!
– добродушным голосом воскликнул Святослав вослед удаляющейся супруге.
Бурхардт наконец догадался, что происходящее вокруг есть коварная уловка: черные выправили свое положение и вовсю теснили белых.
Святослав пощелкивал пальцами, начиная охоту за белым королем, сразив перед этим ферзя. Князю в отличие от посла нисколько не мешала ни музыка, ни мелькающие перед глазами соблазнительные женские тела, лишенные одежд.
– Нет, так играть совершенно невозможно!
– раздраженно воскликнул Бурхардт.
– Нечестно, князь, эти голые девки мешают мне думать!
– Вот как?
– сделал удивленное лицо Святослав.
– А мне так, наоборот, музыка и женские прелести вострят мысль.
– Это я уже понял, - проворчал Бурхардт, обреченно глядя на доску, где белый король находился в окружении черных фигур.
– Тебе шах, - улыбаясь, сказал Святослав, делая ход ферзем.
– Сдаюсь, - мрачно проговорил Бурхардт. Святослав махнул рукой: музыканты и голые рабыни торопливо покинули светлицу. Они сделали свое дело.
– Побеждать нужно уметь в любых условиях, друг мой, - назидательно произнес Святослав, вставая.
– А то вам, германцам, подавай и безоблачный день, и Божье расположение. Чтобы диктовать условия, их сначала надо создать.
Святослав добавил что-то на латыни, при этом подмигнув Олегу.
Недовольный Бурхардт ответил князю так же на латыни.
– Ну вот, и договорились по-родственному, - засмеялся Святослав и похлопал германца по широкой спине, обтянутой дорогим атласным сукном.