Князь Святослав II
Шрифт:
У самого Святослава забот было невпроворот. Перво-наперво им было отправлено посольство в Краков к Болеславу с богатыми дарами и напоминанием, что нынешний князь киевский более близкая родня польскому князю, чем изгнанник Изяслав. Если договориться с Болеславом не удастся, значит, придется готовиться к войне с поляками. А тут еще неугомонный Всеслав гремит оружием в своем Полоцке. Уж против этого соседа войско нужно всегда держать наготове! Другое посольство было отправлено Святославом в Царьград,
Ода тянулась к Олегу, желая пробудить в нем прежний любовный пыл. Но тот был до странного холоден и неприступен.
Ода была в отчаянии. Она видела и чувствовала, что желание будоражит и Олега, но во всех его поступках теперь было больше разума, нежели чувств. И разум этот, как видно, не позволял Олегу преступать запретную черту.
«Повзрослел младень, - с горечью думала Ода, - понабрался меры в речах своих и поступках. Я же, наоборот, с годами эту меру утратила. Мне и грех в сладость, лишь бы с милым!»
Однажды вечером, когда Олег и Ода остановились в Берестове по пути из Василева в Киев, между ними произошел неожиданно проникновенный разговор. Затеяла его Ода, которая не переставала подыскивать отмычку к Олегову сердцу.
Они сидели у открытого окна и слушали соловьиные трели, долетавшие из темного олынанника, разросшегося за частоколом, окружавшим княжескую усадьбу.
Впервые за много дней общения с Олегом Ода позволила себе расспросить его о Млаве. Как случилось, что она умерла в столь юные лета?
– Началось все после первых неудачных родов, - нехотя отвечал Олег на расспросы мачехи.
– Первенец наш родился мертвый, а Млаву лекари и повитуха кое-как выходили. Поставили они на ноги мою ненаглядную, но прежней телесной крепости в ней уже не было. Чахла как сосенка на болоте, пока не угасла совсем.
– Голос Олега дрогнул.
– Схоронил я Млаву рядом с дочкой нашей мертворожденной, коей даже имя дать не успели. И нет теперь у меня ни дочери, ни жены. Видать, наказал меня Господь за грехи мои.
В этот миг Оде открылась вся глубина горя, пережитого Олегом. Пережитого и незабытого.
– Это скорее козни дьявола, - промолвила Ода и нащупала в темноте руку Олега.
– Дьявол отнял у тебя одну дочь, зато Господь даровал тебе другую.
– О чем ты?
– пробормотал изумленный Олег.
– Я не понимаю тебя.
– Помнишь, ночь перед твоим отъездом в Ростов?
– продолжила Ода таинственным голосом.
– Помнишь, как мы любились с тобой в светелке у Регелинды? После той ночи забеременела я, Олег.
Ода почувствовала, как Олег стиснул ей руку своей сильной ладонью.
– Я не стала вытравлять зачатое дитя, доносила его и родила прелестную девочку, -
– Скоро ей исполнится три года.
– А как же отец?
– волнуясь, спросил Олег.
– Он ничего не заподозрил?
– Святослав даже не знает об этом ребенке, - спокойно ответила Ода.
– Я рожала в Саксонии, куда уехала загодя, чтобы никто ничего не заподозрил.
– А твои родственники в Саксонии, что подумали они?
– допытывался Олег.
– Им я объяснила, что якобы мой супруг больше не желает иметь детей, поэтому я буду рожать втайне от него, так как непременно хочу иметь дочь.
– Как ты могла знать, что у тебя родится дочь?
– Ничего я не знала, - вздохнула Ода.
– Просто я молила об этом Богородицу, и она услыхала мои молитвы.
– Как ты назвала нашу дочь?
– тихо спросил Олег.
– Хильда, - так же тихо промолвила Ода. Эту ночь они провели вместе.
…Вскоре Олег собрался в обратный путь к своему стольному граду Ростову.
Святослав, прощаясь с сыном, просил его оказывать поддержку братьям Давыду и Ярославу, которые соседствовали не только с Олеговой вотчиной, но и с дикими лесными племенами.
Ода, поцеловав Олега, чуть слышно произнесла:
– Помни о нас, - сделав ударение на последнем слове. Олег кивнул и, заметив, что отец отвернулся, соединил свои жадные уста с губами мачехи, которая казалась ему в этот момент самой красивой и пленительной женщиной на свете.
Гита
В лето 6583 (1075) в Киев к Святославу прибыли
послы германского короля просить за Изяслава…
Больше года мирно сидел Всеслав в своем Полоцке с той поры, как вокняжился в Киеве Святослав. Но, как говорят, любая тишина обманчива, а в тихом омуте черти водятся. Вдруг восхотелось Всеславу подвигов ратных и объявился он с войском своим буйным под Псковом. Псковичи, не долго думая, послали в Новгород за подмогой.
Давыд, хоть и призвал новгородцев вооружаться, однако выступать против грозного полоцкого князя не собирался. Он разослал гонцов к Олегу в Ростов и к отцу в Киев. В посланиях своих Давыд нагородил одну небылицу на другую, дабы в Киеве и Ростове подумали, будто положение у него совсем плачевное: безбожный Всеслав вот-вот в Новгород ворвется.
Первым на помощь к Давыду пришел Олег с ростовской дружиной.
– Почто пешцев не привел?
– выразил свое недовольство брату Давыд.
– У Всеслава, по слухам, пешей-то рати видимо-невидимо!