Князь Угличский

Уточкин Владимир Николаевич

– А ежели турский султан ему силу свою даст: гарматы да янычар?

– Турский султан в царство наше не полезет более. Шишки то набил себе в прошлые годы. Он ныне сам крымских воинских людей себе в помощь призывает. Ослаб султан. Обожди чуток Борис Федорович и Крым весь наш будет.

– Ну князюшко обоялник ты мнити кый!
– рассмеялся боярин.

– Борис Федорович, окстись. Царство Казанское, Астраханское, Сибирское уже наши, ногаи нам послушны ныне. Истину глаголю наш будет Крым. Сия чаша нас не минет. Был такой старец-розмысл в римскую пору, сотворил множество хитрых диковин механических, так он говорил: дайте мне место опереться и яз планиду

поверну. Но дабы поимать землю полуденную, нам надобно место опоры. Подумай Борис Федорович яз юнец исчо и пытаюсь заглянуть за окоем, або ты мудрый муж и видишь далее. Коли крепостью вынудим царя крымского к миру, а может статься и союзу, не надо будет строить засечных черт. Все походы свои будет имать он, по нашей воле, лишь в полские да волошские земли. Мы станем сильнее, а польский круль ослабнет. А сколь земель жирных пахотных лежит в диком поле? Коли крестьян посадим, хлебов будет на Руси вдосталь вовеки. Коли сыт станет чорный люд, и казна царская наполнится. А ты сам знаешь, воюют не только вои, а монеты тож.

– Задал ты князь мне думу! Замятня в животе ажно завелась. Мне ломовую повесть твою надобно обмыслить.
– Кажется, у Годунова руки немного тряслись. Он встал и направился на выход.

– Борис Федорович, постой. Окажи честь, посмотри на мои подарки тебе и царю.

Боярин и конюший, большой воевода царства Московского оглянулся задумчиво, но кивнул. Я, повел его по двору, хвалясь дарами своего удела:

– Вот ткацкий стан, вот лентоткацкий стан, вот уличские мои потешные воины, зри какие справные. Вот короба со стеклами оконными, а это ящик с царским подарком. Се зеркала коих лучше в мире нету!

Более всего Годунова поразили зеркала.

– Ты где поимал столь много зерцал выделки небывалой?
– Вопросил он меня.

– Се зеркала моей угличской мануфактуры!

– Да ну?

– Борис Федорович ты же ведаешь, бо знания горние мне дадены.
– Подойдя ближе, тихо сказал я ему.

Годунов посмотрел на меня странным взглядом, потом по родственному, отжал себе три зеркала прямо сейчас и отъехал со двора.

Ближе к вечеру явился Федор Савельев. На струге с Волги через Оку и Москву-реку он привез новую паровую машину. Тиуну Орбатского подворья было велено перевезти машину на двор. Распорядившись заплатить за машину Савве, попросил того иметь у меня на подворье одежду пристойную. Не забыл об обещании представить его царю Федору и боярину Годунову.

Через пару дней со свитой приехал Царь. Упредили меня об том заранее. Постельничий боярин Дмитрий Иванович Годунов лично облазил все поместье, осмотрел дворню. Тем, кто ему показался не по нраву личиной, приказал на время визита царя пропасть с глаз. На потешный десяток глядел с подозрением, стрелять при царе, жечь паровую машину запретил, и пригнал на подворье два десятка дворян грозной наружности.

Царь приехал в возке с Годуновым. Свита пришла с ними о конях.

Государя встретил прямо у возка, поклонился до земли подошел к руке.

– Ну, здравствуй жених.
– Улыбнулся Федор Иоаннович.

– Доброго здоровья всемилостивый государь.

Из возка в свою очередь вылез Годунов:

– Борис Федорович, - обратился к нему царь, - посмотри, как вырос брате мой с прошлого году.

– Здравствуй, Дмитрий Иоаннович.
– Обратился ко мне Годунов.

– И тебе долгих лет государев слуга, боярин и конюший Борис Федорович. Прошу во двор, не с пустыми руками прибыл яз ныне на Москву, но с подарками.

Высокие гости и еще несколько бояр в горлатных шапках вошли во двор. Я подвел Царя

к ткацким станкам:

– Вот государь се подарок от меня, ткацкий стан коий ткет ткани зело быстрее обыкновенного. То мой подарок для твоей царской шелкоткацкой мануфактуры.
– Я поклонился.
– А это лентоткацкий стан, его привезли мне из немецкой земли. Он может ткать несколько лент разного узора сразу. Тако же мой дар деля тебя.

Царь посмотрел, улыбнулся довольно и покивал.

– Здеся для твоего дворца стекла для окон большие размером, да чистоты не бывалой.
– И я указал на несколько коробов и прислоненные к ним листы оконного стекла.

– А здесь - указал я на раскрытый ящик, заваленный сеном, зеркала ростовые для твоего двора.

Федор Иоаннович подошел к ящику, посмотрелся в прислоненное к стене зеркало и удивленно вопросил:

– За ткацкие станы вельми благодарен, бо откель ты смог добыть этакую красоту небывалую?

– Государь мой, стекла оконные и зерцала сии приуготовлены на моей мануфактуре в Угличе. Для московского двора, по воле твоей, могу выделывать их, сколь пожелаешь!

– Угодил, - царь обратился к Годунову и прочим боярам: - Зрети бояре, каков мой брат, удалец. Во всех царских дворах нетути таковых зерцал. Немцы от зависти удавятся, схизматики.
– И заразительно рассмеялся.
– Прости Господи!
– Перекрестился он тут же.

– Рад я, что смог услужить тебе государь. В Угличе есть у меня мастер сабельный коий выделывает сабли харалужные, не хуже персидских. Прими, сделай милость и ты Борис Федорович, и я с поклоном передал две сабли, украшенные серебром.
– Позволь поднести тако же тебе и Борису Федоровичу пищали новоманерные выделанные на моей мануфактуре в Устюжне Железнопольской.
– Дворяне постельничего боярина подали разряженные ружья, отделанные серебром.
– Сии пищали выделаны с особым тщанием работными людьми снаружи и внутри. Тако же имеют прицел, - я указал на устройство, - с помощью коего можно метко стрелять на большие дальности, нежели лучшие немецкие рушницы. Мои удельные дворяне, старые воины, испытали сии пищали и весьма хвалили. Есчо хочу донести до тебя и Бориса Федоровича, бо розмыслы мои удельные по изготовлению селитры превзошли всех мастеров, повысили выход сего зелья во много раз и сотворили порох на треть сильнее прежнего. Тако же для твоих воинских людей могут выделывать его в любых мерах.

– Вон оно как? Борис Федорович, ты слыхал? Велю, проверь пищали и пороховые избы брата моего. Коли истинно сие, мы брату моему пожалуем горлатную шапку и оружейные мануфактуры царские отдадим под его руку!

– Благодарю брате, Борис Федорович яз готов сей же час тебе все тайны открыть на пользу царства Московского. Государь, бояре именитые, вот лучшие мои воины потешные, осилили оне науку воинскую и показали себя лучшими стрелками.
– Я указал на десяток потешных, которые стояли в двух шеренгах с их головой Юшкой Отрепьевым.

– Молодцы, прям стрельцы царские, токмо отроки безусые. Эй кто-нибудь подайте десяток угорских.
– И царь каждому вручил по золотому.

– Последняя моя затея государь - я подвел его к паровой машине, со стоящим рядом с ней Саввой. Как только Федор Иоаннович с боярами подошел ближе, Савельев бухнулся в ноги.

– Велю встань.
– Обратился глава государства к литейщику.
– Что это за механика такая?

– Се государь паровая машина коея может круглый год вращать валы на мануфактурах, за место водобойных колес. А сработана она литейщиком твоего пушечного двора Федором Савельевым.