Князь Василий Долгоруков (Крымский)
Шрифт:
Стараясь поскорее покончить с «Реалом», Спиридов приказал усилить огонь, однако неожиданна в ход сражения вмешалась погода — гулявший над волнами ветер стих, паруса обвисли, и сильное течение стало сносить «Европу» в сторону от турок. Бывший на корабле греческий лоцман, пугливо округлив глаза, подбежал к Клокачеву и завопил, что нужно немедленно менять курс, иначе корабль непременно налетит на подводные камни. Охваченный азартом боя Федот Алексеевич длинно выругался, но — не имея другого выбора — приказал отойти в сторону, уступив свое место «Евстафию».
Увидев нежданный маневр «Европы», не знавший о предупреждении лоцмана Спиридов
— Поздравляю вас матросом, капитан!
Но в грохоте боя Клокачев ничего не услышал и лишь жестами показал направление своего курса.
С отходом «Европы» положение авангарда резко ухудшилось.
Шедший за «Евстафием» линкор «Три святителя» получил серьезное повреждение — турецким ядром у него сорвало один из наветренных парусов. Лишившись управляемости, корабль не смог удержаться в строю и врезался почти в середину турецкого флота.
Понимая, что неуправляемый линкор обречен, капитан Хметевский решил драться до конца. Раненный в голову осколком ядра, утирая грязной ладонью сочившуюся из-под бинтов кровь, он не покинул мостик, а продолжал выкрикивать команды в рупор. Стойкость капитана вдохновила офицеров и матросов, проявивших похвальную отвагу, — ведя бешеный огонь с двух бортов в упор, артиллеристы не позволили неприятельским судам приблизиться для абордажного боя, а палубная команда успела исправить поврежденный парус.
Вернув себе маневренность, «Три святителя», не прекращая пальбы, прошел между первой и второй турецкими линиями, лег на правый галс и занял место за флагманом «Три иерарха» капитана Самуила Грейга.
Тем временем горящий «Реал» был атакован подошедшими на помощь поредевшему авангарду линкорами «Ианнуарий» и «Три иерарха».
Опытный Грейг подвел свой корабль на расстояние выстрела, стал на якорь и открыл шквальный огонь из всех пушек. Пораженные решительностью русских моряков, турки начали спешно рубить топорами якоря, чтобы отойти на безопасное расстояние. Однако в царившей на горящем флагмане сумятице и панике кто-то забыл перерубить шпринг [12] , и огромный корабль развернулся к «Трем иерархам» кормой. Этот вынужденный маневр враз обезоружил «Реал» — его пушки стали бесполезны. А обрадованный таким неожиданным подарком Грейг с поразительным хладнокровием принялся расстреливать турецкий линкор в упор.
12
Трос, привязанный к скобе якоря или прикрепленный к якорной цепи с таким расчетом, чтобы при всех переменах ветра или течения судно оставалось повернутым к желаемому направлению.
Расстрел продолжался не менее четверти часа, когда Грейгу доложили, что течение несет «Евстафий» прямо на объятый пламенем и клубами дыма «Реал».
С мрачным лицом охотника, от которого ускользнул подранок, Самуил Карлович приказал прекратить огонь.
А капитан Круз, использовав все способы изменить курс и понимая, что столкновение неизбежно, приказал матросам готовиться к абордажному бою. Когда два корабля соединились, сжимая в руках сабли и ножи, матросы с ловкостью обезьян полезли на палубу «Реала». Страшно матерясь, они с такой яростью набросились на еще больше запаниковавших турок, что те, не слушая
Увлеченные атакующими действиями абордажного отряда, безжалостно рубившего неприятеля, Спиридов и Круз не заметили, как рядом с ними на мостик грохнулся обломок горящей реи, осыпав адмиралов жгучими искрами. Тут же, раскачиваясь в воздухе, как опавший лист, вниз опустился большой кусок охваченного огнем паруса.
Круз, запрокинув голову, глянул вверх, мгновенно оценил ситуацию и, схватив рупор, заорал во весь голос:
— Задраить все люки!
А потом, повернувшись к Спиридову, произнес призывно:
— Надо бы вам, Григорий Андреевич, перейти на другой корабль. Скоро у нас будет жарко.
Спиридов и сам видел, что пылавшие на «Реале» паруса и реи огненным дождем падают на «Евстафий», а оставшиеся на палубе матросы не успевают гасить разгорающиеся пожары.
Понимая, какие чувства испытывает сейчас адмирал, матросы которого отважно пытаются спасти корабль, Круз спокойно, но твердо добавил:
— Морской устав того требует, Григорий Андреевич.
Играя желваками на выбритых до синевы щеках, Спиридов, вздохнув, молча кивнул. А потом сказал негромко:
— Я переношу свой флаг на «Три святителя»… Прикажите подать шлюпку.
Отдав командующему честь и подождав, когда шлюпка отчалила от борта, Круз снова бросил взгляд на горящую палубу и с отчаянием прокричал в рупор:
— Залить погреб водой!
Несколько матросов с ведрами в руках побежали к пороховому погребу, но тут на «Евстафий» рухнула пылающая грот-мачта «Реала». Огромным искрящимся веером в стороны разлетелись горящие головешки, и несколько из них влетели в открытый для заливки люк, упав прямо на бочонки с порохом.
В следующее мгновение чудовищной силы взрыв перекрыл своим могучим грохотом все звуки сражения.
Ломая в щепки палубные надстройки, вверх взметнулся огромный столб огня и дыма. Упругая горячая волна сорвала с Круза шляпу, обожгла жгучим дыханием лицо, словно легкую пушинку подняла в воздух и играючи швырнула далеко за борт. Захлебываясь соленой водой, израненный адмирал с трудом вынырнул на поверхность, из последних сил доплыл до обломка мачты и вцепился в него мертвой хваткой [13] .
13
Из 691 человека команды «Евстафия» чудом спаслись только 53 моряка. В числе этих счастливцев, кроме Круза, был и младший брат Алексея Орлова — Федор.
А спустя несколько минут громовым раскатом взорвался объятый пламенем «Реал».
Потеряв флагман, турецкие корабли, сбившись в кучу, стали в панике отступать к каменистому берегу Чесменской бухты. И если слабый ветерок позволял легким малым судам идти под парусами, то линкоры и фрегаты пришлось буксировать гребными галерами.
Первое сражение было окончено.
Благодаря умелым действиям команд и командиров, потери русских, не считая погибших при взрыве «Евстафия», составили всего 16 убитых и 36 раненых. А из кораблей, кроме того же «Евстафия», сильно пострадал линкор «Три святителя». Во время своего героического противостояния туркам он получил две подводные и несколько надводных пробоин, а также повредил все мачты, с которых свисали перебитые ванты.