Князь Владимир. Книга 2

Никитин Юрий Александрович

Волхв побледнел. Владимир досадливо топнул, заговорил еще яростнее:

— А от твоего семени могла бы пойти дивная поросль! Твои внуки могли бы создать племя, которое дало бы начало новому народу. Красивому и сильному, к которому перейдет первенство в славянском мире! Может быть такое? Может!

Несс перевел дыхание. Владимир продолжил безжалостно:

— Но твое семя может дать и племя убийц, что внесут раздор и смерть в мир… Так как мне поступить с тобой?

Настало грозное молчание. Бояре опустили кубки, смотрели выжидательно. Слышно было, как звенит попавшая в паутину

муха, за окном призывно заржала молодая кобылка.

Несс вздрогнул, глаза великого князя блистали как у безумного. Ответил с осторожностью:

— Не знаю… Только боги могут прозревать будущее.

— Боги… боги могут прозревать, а мы его должны делать. Так что на богов надейся, а сам руками двигай! Они творят свою волю через нас, но мы должны уметь слушать. Богов много, каждый подсказывает свое. Теперь видишь, как мне важно знать будущее? Что мне жизнь отцов-прадедов, мне дозарезу нужно знать как будут жить мои внуки! Как будут жить внуки моих внуков. За деяния отцов я не отвечаю, а вот мои шаги меня же и страшат: как отзовутся в будущем? Не будут ли гибельны для моих детей…? Эх, волхв…! Ты смотришь на тысячи лет назад, а я стараюсь заглядывать на столько же вперед. Так кто из нас смотрит в нужную сторону?

Конь мчался над землей как низко летящая птица. Сзади слышался победный конский топот. Малая дружина неслась на таких же легконогих арабских скакунах, горячих и быстрых.

По обе стороны блестело тяжелое золото пшеницы. Хлеба чуть колыхались под незаметным Владимиру ветерком, дул в спину, и сравнение с морем все длилось: те же волны, только из чистого золота, тяжелые и налитые знойным солнцем. Упади в них, не утонешь. Так и будут ласково передавать друг другу, пока бережно не отнесут к берегу и не положат на такой же золотой песок.

Золото в поле, яркая синь неба, дальняя полоска темного леса, и дорога, дорога, дорога!

Люди в поле, завидев скачущего всадника с красным плащом за спиной, останавливались, смотрели с тревогой и любопытством. Кто был ближе к дороге, кланялся, снимая соломенные шляпы.

Иногда тяжелые колосья чиркали по ногам коня, задевали сапоги. Зерно налилось, уже восковая спелость, самое время жать, недаром поле рябит цветными платьями и рубахами. Высыпали все от мала до велика…

Впереди на дороге белела стройная девичья фигурка. Она приближалась с каждым конским скоком, легкое платье и загорелые босые ноги, длинная коса до пояса с голубой лентой, лукошко в руке.

Девушка оглянулась на конский топот, Владимир увидел смеющееся милое лицо, синие глаза. Затем взгляд стал испуганным как у лесного зверька.

Владимир придержал коня и поехал рядом, с удовольствием посматривая сверху. Девушка почти подросток, ясная, как умытое росой утреннее солнышко. Ключицы торчат худенькие, с высоты седла Владимиру видна была в вырезе платья полоска белоснежной кожи, не тронутой солнцем, а на груди платье оттопыривалось острыми кончиками.

— Как зовут, красавица? — спросил он.

— Ива, — ответила она, не поднимая на него взора. Голосок ее был тихий, словно вершин колосьев чуть коснулся ветерок.

— Куда спешишь, Ивушка?

— Мама собрала тяте обед, он с зари

до зари в поле…

— Хорошо делаешь, Ивушка, — похвалил Владимир.

Он все еще ехал рядом, рассматривая ее хищно и по-хозяйски. Дружина придержала коней позади, князь покличет, когда изволит. Девушка испуганно вскинула голову, ее лицо и шею, усыпанные веснушками, стал заливать жаркий румянец.

Владимир чувствовал, как тяжелая густая кровь прилила к низу живота. В чреслах ощутил жжение, оттуда пошла горячая волна, заставила сердце стучать чаще, а мощное желание охватило все тело.

Девушка шла, ступая босыми ступнями по придорожной пыли, теплой и невесомой. Она выглядела робкой и беззащитной, как цыпленок на открытом дворе под кружащем над ним коршуном.

Владимир привстал на стременах. Слева за деревцами блеснула вода. Маленькое озеро или речушка, а что в такую жару лучше, чем с размаху влететь в чистую, прозрачную и холоднющую воду?

— Ну-ка, Ива, — решил он, — давай руку, садись ко мне. Ну же, сзади есть место… Или хочешь, чтобы бросил поперек седла и увез, как печенег?

Девушка замерла, потом медленно попятилась, не сводя с него расширенных в ужасе глаз. В его темных, как чернослив, глазах увидела свою участь, вскрикнула тонко и жалобно. Он почти схватил ее, но она ловко увернулась, так что едва не сорвался с седла оземь, бросилась назад по дороге, не выпуская лукошка.

Дружинники, завидев двуногую дичь, с хохотом пустили коней по обе стороны дороги, топча пшеницу, не давая жертве ускользнуть в поле. Девушка с разбега уткнулась в конские морды, заметалась из стороны в сторону. Жадные руки схватили за косу, крик ее был беспомощным, и Владимир, подскакав, распалился еще сильнее.

— Держите крепче, — велел он. — А теперь во-о-н к тем ракитам! Освежиться пора. А ты, Филин, заскочи в село, привези снеди. Переведем дух на берегу, коней искупаем.

Филин весело гикнул, пустил коня вскачь. Дружинники со смехом тащили плачущую девушку, Филин оглянулся с сожалением, облизнулся.

— Дуй быстрее! — крикнул ему Кремень. — На местных девок не лезь, мы тебе кое-что оставим!

У реки Владимир грубо схватил девушку, повалил на землю, упал сверху. Она не отрывала ладоней от лица, слезы бежали безостановочно. Рыдания сотрясали худенькое тело. Когда он стал сдирать к нее платье, она с отчаянным плачем ухватилась за подол, темная тень упала на мокрое от слез лицо. Она плакала, не открывая глаз, слезы безостановочно струились из-под плотно зажмуренных век. Лицо покраснело и распухло, веснушки исчезли.

— Чего ревешь, дура! — крикнул Владимир раздраженно.

— Отпусти, — услышал он сквозь рыдания, — всеми богами молю, отпусти…

— Еще чего!

— Отпусти…

— Когда потешусь.

— У меня… жених…

— Не издохнете… Я — князь, а он — холоп!

— Отпусти, зверь!

В отчаянии попыталась укусить, он с маху ударил ее по лицу. Ладонь его была тяжелая, голова мотнулась как головка цветка. Девушка уже не противилась его грубым рукам, только плакала жалобно и безутешно. В какой-то момент вскрикнула от боли, закусила губу. Струйка крови побежала по нежному подбородку.