Княжич, князь
Шрифт:
Оказавшись у нужной двери, человек быстро осмотрелся по сторонам. Легонько, кончиками пальцев подергал дверную скобу и заглянул в щель у косяка. Дернул головой. Ближайший из его спутников послушно выпустил из рукава железную лапу. Сунув под порог, навалился на рычаг всем телом. Дверь взвизгнула, сходя с петель. Они вдвоем потянули ее на себя, опрокидывая, и отскочили в стороны. Седые головы в дальнем углу просторной сумрачной келии повернулись на шум.
— Пока большей частью я могу только делать предположения, — подумав, осторожно ответил мастер Георгий. — Первое: о
— Как по мне, второе более похоже на правду, — заметил Димитрий.
— Я и сам склоняюсь к этому. Понесенные ими потери в бою неизвестны, ибо и павших своих, и раненых забрали с собою.
— Здесь уместно было бы расспросить подробно десятника Залату.
— Как раз собирался сказать о том, Димитрие. И хорошо бы сделать оное не откладывая, сегодня же. Теперь по поводу тайного соглядатая в кустах. Как княжич Ягдар ухитрился его разглядеть?
— Самочинен, неразвит пока дар княжичев… княжий. Фу ты… Проявляется иногда помимо его воли. Что скажешь, отец Власий?
— То и скажу, — буркнул маленький архимандрит. — Тут и думать не над чем.
— Может и есть. Допускаю, что этот соглядатай сам пожелал заявить о себе. Для чего? Поразмышляем после. А ты продолжай, мастер Георгий.
— Да… Тарконские доспехи сами по себе ничего не значат: мог быть просто ряженым. Его следы и действия (по словам «неусыпающих» Ратибора) свидетельствуют, что поле боя он покинул только после того, как братия нашли раненого княжича Ягдара. Значит, дождался и уверился, что всё идет по-задуманому. Может иметь отношение к нападавшим, но может представлять и еще какую-то силу.
— Круг заинтересованных расширяется, мастер Георгий? — прищурясь, уточнил Димитрий.
— Не утверждаю, просто указываю на таковую вероятность. Еще не верю, что княжичу-князю тогда просто повезло уцелеть. Его довольно убедительно оставили в живых. И эта рана на левом виске — уж очень она занятна. Очень.
Ворон наклонил голову:
— Согласен. Я сразу усомнился в княжьем рассказе о том, что его оцарапала дикая кошка во зверинце. Потом удостоверился, что воспоминание было навеянным. Из дошедших до нас преданий следует, что некоторые народы до Падения Звезды обладали многими тайными знаниями о мозге и разуме. Да умели их применять. Отец Варнава в первые же дни заподозрил, что кому-то явно захотелось возродить нечто подобное. И отец Паисий тогда обратил его внимание, что остатки предыдущего шрама более похожи не на след от когтей, а на разрез.
— Стало быть, еще в Гурове кто-то мог добраться до его мозга? — спросил Димитрий.
— В верхней памяти князя об этом ничего нет, только ложные воспоминания о посещении зверинца. В том же, что много ниже, трудно отличить обрывки действительно бывшего от грез и видений. Как произведенных самим разумом, так и навеянных.
Димитрий угукнул, грузно повернулся:
— Мастер Георгий,
— Подтверждаю, что первую рану очень желали скрыть под второй. Либо сделали вид, что скрывали.
— И не боялись ненароком убить князя при том?
— Я, как мечник, — далеко не из лучших. Однако даже у меня получится нанести точный удар в избранное место. Да еще и выверенный, именно с тою силою, что мне потребна. Об истинных мастерах же и речи нет. Хочу заметить, что самого проникновения в мозг также могло не быть, а его просто изобразили старательно.
— Это еще для чего? — не удержался маленький архимандрит.
— Да хотя бы для того, чтобы мы над этим головы ломали. Не над чем-то другим, более важным. С десятником Залатою тоже не всё ясно: то ли он и в самом деле случайно выжил, то ли его для чего-то такоже оставили в живых.
В руках людей на входе холодно и смертно блеснули акинаки.
— Ну что, отцы, — проговорил один из незваных гостей. — Короткие молитвы вполне можно успеть прочитать. Уж не серчайте на нас.
— Да чего ж нам серчать-то? — отозвались из-за стола в углу. — Молитесь.
Седые волосы и бороды полетели в стороны, а тяжелый дубовый стол — в нападавших.
— Не они это! Подмена! Западня!
— Назад, братцы!
— Какое «назад», дурни трусливые! Они ж неоружные, бей их! Потом и до настоящих доберемся!
Клинки рассекали и разили пустоту. Черные смазанные тени заметались по келии. Короткие стоны или булькающие всхлипы завершались лязгом выбитых из рук мечей и ножей о каменные плиты пола, глухим стуком падающих тел.
Двое самых благоразумных у входа быстро опамятовались, бросились прочь. Что-то промелькнуло перед их глазами, опережая. Они захрипели в лад, повалились наземь, не успев ни разглядеть, ни осознать хоть что-либо.
Одна из черных расплывчатых теней остановилась. Обрела знакомые черты брата Иова и вскинула руку. Остальные тени немедленно прекратили свой порхающий танец.
Инок огляделся по келии. Оправляя облачение, спросил:
— Все целы?
— Все.
По лежащей за порогом двери громыхнули сапоги, в проеме появилась голова:
— Брат Иов, я… Ох, да у тебя кровь на лице!
— Она не моя, — инок провел тыльной стороной ладони по щеке, стирая. Указал на одного из лежащих:
— В этого его же сотоварищ и угодил. На меня просто брызнуло. Остальные живы, скоро оклемаются. Того, что караулил у задней калитки, не забыли?
— Нет. Я к тебе вот с чем: из ближнего ельника только что знак подали.
Брат Иов кивнул:
— Добро. Значит, и тех, кто там пребывал, дубравцы тоже повязали. Всё, братия, — уносите. Размещать поодиночке. Прочих позже подвезут. Кровь на полу подтереть и замыть со щёлоком.
Белый Ворон с сожалением и отрицательно качнул головой:
— Похоже, этот неудавшийся отравитель князя Кирилла и десятника Залаты побывал в тех же руках, что и мастер Витигост. О хозяевах своих также ничего не ведает. Воспоминания либо стерты, либо упрятаны столь глубоко и умело, что мне не добраться… — он мельком улыбнулся: — Отец Варнава сказывал, что братия едва успели взять его и не попасться на глаза князю. Так прытко тот выскочил вслед за лиходеем.